Ночной сторож

– Что? Бокс не настоящая работа, не работа на всю жизнь. Мы уже говорили об этом. Ты был моим лучшим учеником и мог бы стать учителем.

Лесистая Гора не хотел становиться учителем. Он не хотел поступать ни в Университет Северной Дакоты, ни в Мурхедский университет, ни даже в Государственный научный колледж в Уопетоне. Он хотел и дальше работать в поле, наращивать мышцы, продолжать заниматься боксом и выезживать лошадей для Луиса Пайпстоуна. Ему нравилось скакать на этих лошадях с Луисом, сопровождая их до Ассинибойя-Даунса[57] в Виннипеге. Грейс, дочь Луиса, их жокей, пока новичок. Лесистая Гора также хотел присматривать за матерью, хотя Джагги прекрасно справлялась и без него. Он мало говорил об этом, но именно ему приходилось наводить чистоту в ее доме, когда она уезжала в поселок, где работала поваром. А иногда он жил у Луиса. Лесистая Гора, боксер, сын Арчилла, внук человека, который бился бок о бок с Сидящим Быком, хотел остаться дома. Что, в конце концов, было то же самое, чего хотел Сидящий Бык.

– Ну ладно, – проговорил он. – Думаю, я мог бы поехать туда, в Города. Помочь ей оттуда выбраться. Хоть мне и не хочется этого делать.

– Ты сказал, она может сама о себе позаботиться. И у нее есть где остановиться.

– Она и вправду не из тех девушек, которые попадают в передряги, да?

– Да, – отозвался Барнс, – это так.

– Тогда, наверное, я не поеду в Миннеаполис, а вернусь домой.

Но когда Лесистая Гора пришел на станцию, намереваясь купить билет до Регби, он обнаружил, что его язык произносит совсем другие слова:

– Билет до Миннеаполиса.

– На какой поезд?

– Ближайший.

Луис Пайпстоун

Его отец привез хорошую лошадь из Ред-Лейк и объездил ее еще в тридцать восьмом. Эта лошадь умела бегать. Он заработал на ней немного денег, что послужило причиной появления пикапа «Шевроле» 1947 года, зеленого, как поросшие травою холмы, на котором Луис медленно и неторопливо ехал по главной дороге. Он мысленно представил карту резервации. Он начнет с наиболее отдаленных мест у западной границы, за которой проживало много членов племени. Их земля первоначально принадлежала племени – по договору, нарушенному всего через несколько лет после его заключения. Он мысленно представил себе Авана, Мувса Кэмпа, Гардипи и его друга Титуса Гиизиса. Прямо за границей резервации он припарковал пикап у входа в дом Жаанат, надеясь застать ее, ее мужа и дочь, всех сразу. Но старина Паранто был в очередном загуле, и Жаанат сказала ему, что Пикси отправилась в Города разыскивать сестру. Поки же был слишком мал, чтобы расписываться, но он прислушивался к тому, что говорил Луис на чиппева, и добавил имя своей матери жирным шрифтом, слегка коснувшись рукой его запястья.

– Мии’ив, – сказала Жаанат. – Хочешь перекусить?

– Это было бы неплохо, – ответил Луис.

Жаанат принесла лепешку, небольшую солонку, свежий жир от жареной утки и тарелку нарезанного мяса. На столе уже стояли миска сушеных ягод, холодная вареная репа, пеммикан и горячий чай.

– Старинная еда, – с удовольствием проговорил Луис.

– Я боюсь спать, – призналась Жаанат.

Луис помедлил, не зная, что сказать.

– Боюсь увидеть во сне своих дочерей.

– Я слышал, твой дядя видел Веру живой.

– С ребенком.

Луис кивнул, размышляя.

– Я не сторонник этой «передислокации». Мы потеряем нашу молодежь. Города затянут их.

– Я туда не поеду, – отозвался Поки.

Мать кивнула ему:

– Мой мальчик.

– Пикси может справиться с кем угодно, – добавил Луис, ерзая на стуле. – Никто не станет связываться с Пикси. Она маленькая, но сильная.

– Она рубит дрова, – сообщил Поки. – А потом складывает их в поленницу так, что получаются узоры.

– Если бы этот Барнс ее тренировал, она стала бы чемпионкой в «весе пера», – лукаво продолжил Луис.

– Она не имеет к нему никакого отношения, – возразил Поки.

Луис поднял брови, надул круглые щеки и подмигнул Жаанат.

– Я знаю, в нее влюблен кто-то еще, так что не стал бы сильно беспокоиться, – сказал он.

Луис получил еще семь подписей, а затем поехал по извилистой дорожке, ведущей к дому Томаса Важашка. Резкий ветер срывал желтые листья берез, стройными рядами стоящих на краю широкого луга. Томас ходил по нему, собирал семена ноготков и клал их в жестяную банку. Шарло собирала крошечные высохшие головки столистных розочек, семена которых были мелкими, как пыль. Дочь Томаса была подвижной девушкой с острым взглядом и взрывным характером. И она обожала свою мать.

– Ааниин, мистер Пайпстоун, – поздоровалась она. – Где Грейс?

– Где-нибудь на лошади.

– Ну как, люди подписывают? – спросил Томас.