Ночной сторож

Другой машиной, представляющей подшипниковый завод, был семейный автомобиль Дорис Лаудер. На окнах висели нарисованные украшения. Валентайн, конечно, ехала на переднем сиденье. Она болтала с Дорис о том, как соединить клетки шотландки, разрезанные по косой, в юбке-солнце. Патрис ехала на заднем сиденье вместе с Бетти Пай. Они держали маленькие пакетики с домашними ирисками, каждый квадратик которых был завернут в вощеную бумагу. Время от времени они бросали несколько ирисок жадным до сладостей детям, которые смотрели парад. Два года назад Патрис участвовала в параде вместе с Валентайн. Тогда они обе учились в последнем классе школы и присутствовали на балу. В тот раз они сделали шарики из попкорна, склеенные сиропом, чтобы бросать в толпу, но вощеная бумага, когда те летели по воздуху, то и дело сваливалась, и они разбивались, падая на дорогу.

На полпути к школе у дороги неловко стояли Вернон и Эльнат. Раньше они были незнакомцами в черных костюмах (сейчас на них были еще и черные пальто), но теперь все знали, что они «те самые мормоны».

Патрис бросила им пару конфет. Вернон наклонился, поднял их и сунул одну в рот. Эльнат скрестил руки на груди и нахмурился. Его глаза гневно сверкали.

– Ты видела тех двух парней? – спросила Патрис у Бетти.

Бетти повернулась:

– О, это миссионеры. Но Грейс Пайпстоун обращает одного из них.

– Что?

– Луис позволил им спать в своем сарае. И тот, с набитым конфетою ртом, влюблен в Грейс. Но она сказала, что даже не посмотрит на него, пока он не станет католиком. Он теперь молится об этом.

– Я бы не стала ставить на Грейс, – внезапно сказала Валентайн с переднего сиденья. – У нее есть дела поважней. Я случайно узнала, что Лесистая Гора положил на нее глаз.

– Ей даже шестнадцати нет, – возмутилась Патрис.

– Зеленые глаза глядят, зеленые глаза ворожат, – пропела Валентайн самодовольным голосом.

– И что это значит?

Валентайн повернулась к Дорис Лаудер, и обе засмеялись.

Парад двигался медленно, но затем быстро закончился. Машины, пешеходы и танцоры прибыли на школьную стоянку. Почетные гости вышли из машин и поднялись по ступенькам крыльца, чтобы расположиться на широкой бетонной площадке перед двойными дверями. Томас уже припарковал свой «нэш» неподалеку, так что Бибун мог выйти, сесть на капот и оттуда наблюдать за коронацией короля и королевы. Теперь он, уже дряхлый старик, выжидающе грелся в слабых лучах солнца, завернувшись в армейское одеяло, и наслаждался царящим вокруг волнением. Толпа постепенно затихла.

Сбоку от нервничающих кандидатов на пост короля и королевы стояли миссис Эджес, учительница домоводства, и мистер Джарвис. Они держали сделанные из проволоки и олова короны, покрытые серебристой блестящей краской. Другие учителя держали красные плащи и скипетры, которые должны были быть вручены каждому монарху. Сначала мистер Джарвис шагнул вперед и быстро короновал Калберта Сен-Пьера, одного из самых опытных боксеров Барнса. Раздались аплодисменты, одобрительные возгласы и несколько добродушных насмешек, когда на Калберта надели королевский плащ. Затем толпа снова затихла. Лошади, щипавшие побеги травы на краю дороги, ржали и фыркали. Миссис Эджес вышла вперед, дразняще подняла корону над головами нескольких девочек, а потом, наконец, опустила ее на взбитые каштановые кудри Шарло, пушистым ореолом обрамляющие ее сияющее лицо. Толпа ахнула. Глаза Шарло расширились от удивления, затем ее черты исказились от внезапно нахлынувших эмоций. Прежде чем она пришла в себя и начала улыбаться, некоторые из присутствующих успели погрузиться в воспоминания.

Томас видел в ней свою четырехлетнюю дочь, крикнувшую ему что-то с высокого стога сена, прежде чем спрыгнуть вниз. Он развернулся в самый последний момент и бросился к месту ее предполагаемого падения. Вилы, которые он небрежно прислонил к стогу, упали одновременно с ней и воткнулись в землю совсем рядом. Когда он увидел это, из его груди вырвался крик ужаса. Шарло похлопала его по щекам. Тогда на ее лице было то же таинственное выражение прерванного полета, что и сейчас, когда ее короновали.

Роуз увидела, как ее сверкающий утюг гордо стоит на комоде.