Ночные бдения

Набрав побольше воздуха в легкие, я поднялся и со всех ног побежал на него. Хотер остановился и, обнажив меч, приготовился обороняться от полчищ неприятеля.

– Господин, господин, не убивайте меня! – прокричал я, падая на колени и с отвращением целуя его грязные сапоги.

Оторопев от таких проявлений нежности, хотер безуспешно пытался отпихнуть меня, но я хваткой рака вцепился в его красивый плащ: добыча не должна была ускользнуть.

– Да отстать ты, падаль, – гневно закричал он, пнув меня сапогом, отчего я на несколько шагов отлетел от бедного хотера и зарылся лицом в уличную пыль.

Я на коленях подполз к нему и, схватившись за край его плаща, запричитал:

– Помогите, помогите, господин! Моего сыночка, слугу императорской стражи, убивают. Напали пятеро на одного. Помогите, помогите, смилуйтесь, да наградит вас за это Светлоокий!

– Не лезь, старик, – прорычал он. – Я опаздываю и не могу помочь тебе. Моя жизнь очень дорого стоит, чтобы отдать ее за твоего сына, пусть он будет хоть главой императорской стражи!

– О, господин! – возопил я с неподдельным отчаянием, понимая, что рыбка сейчас сорвется с крючка. – Я сделаю все, что вы прикажете, стану навеки вашим рабом, а сын мой будет вашим слугой, только спасите, спасите его!

– Ладно, черт с тобой, – прорычал он, отпихивая меня. – Где?

– Пойдемте, пойдемте, – пролепетал я, указывая на сосновую рощицу. – За рощей. Пятеро на одного.

Бормоча про себя ругательства, хотер двинулся к роще, я последовал за ним, стараясь держаться у него за спиной. Когда до ближайшего дерева осталось два шага, я тихонечко вытащил из-под плаща хозяина зверя. Все шло как надо, но что делать с этим опасным мечом в руке мастера, воина, который, вздумай хотер сопротивляться, так сильно грозил мне и Маклаке.

Как только слуга набожника шагнул в рощу, расторопное лезвие меча Маклаки уперлось в горло пронырливому хотеру, я почувствовал, как он вздрогнул и напрягся, готовый одним ударом снести наши головы, хоть и потеряв свою. Я слегка ткнул его хозяином зверя в ребра, предполагая, что где-то там, у него под плащом и кожей должно быть сердце, и сказал, подражая героям боевиков:

– Без глупостей. Малейшее движение – и ты дважды мертвец: без головы и сердца. Смелые люди умеют признать поражение, а ты ведь смелый человек, раз готов был сражаться против пятерых головорезов. Смелые люди сохраняют свою жизнь, чтобы потом отмстить.

Меч хотера тихо стукнулся о землю, и я толкнул воина в руки Маклаки.

– Раздень его, – приказал я, снимая с себя одежду.

Проворно натянув его шмотки, которые пришлись мне в пору, я укрыл связанного хотера своим плащом и спросил:

– Смелый воин, как тебя должны были узнать? Назови пароль. Должен же быть пароль?

– Назови пароль, – повторил я, наткнувшись на молчание, и приставил к его горлу острие меча, тоненькая струйка крови засочилась по смуглой коже.

– Набожник – победитель, – захрипел он, извиваясь.

Я убрал меч, затолкал хотеру кляп и, велев Маклаке ни за что не сходить с места до утра, а в случае, если я не вернусь утром, убить хотера и бежать, быстрым шагом направился к дому, я опаздывал.

Сердце замирало от страха, но ощущение собственного могущества буквально захлестывало меня, перебивая страх. Это было то сладкое чувство, что владело мною, когда я дрался плечом к плечу с ныне покойным Жукой, защищая свою деревню.

Я подошел к двери, двое стражников обнажили мечи и решительно потребовали назвать себя.

– Набожник – победитель, – сказал я, с трудом ворочая языком.

Дверь отворили, и оказавшийся за нею стражник почтительно поклонился мне.

– Хозяин ждет вас, – сказал он.

Стражник впустил меня в просторную залу и проводил в покои торговца. Мы долго шли вверх по узким темным коридорам и лестницам, и я, запутавшись в поворотах, угрюмо думал, как выберусь отсюда, если буду раскрыт, а раскрыт я буду, ведь у меня нет денег. Но и у хотера их не было. Что-то тут не так.

Мы вошли в богато обставленные и обильно освещенные покои, и стражник, шедший впереди меня, доложил:

– Ваш гость, господин, – после чего оставил нас одних.

Я потрясенно смотрел на Моса Леперена, сидящего за низеньким, украшенным самоцветами столиком, ибо это был он. Да-да, проказник и кутила, мировой купец Мос Леперен, который когда-то за коня выкупил у меня шкуру серебряного зверя. Да, это был он! Меня он, по-видимому, не узнал, потому что встал и почтительно поклонился, затем жестом предложил сесть подле него.

Собравшись, наконец, с духом, я вошел в ярко освещенную комнату и, отказавшись от чести сидеть рядом с хозяином, подошел к окну и встал боком к Леперену, желая сохранить инкогнито.

– Рад вас видеть, уважаемый, – стараясь изменить голос, ответил я на приветствие.

– Не желаете ли сладостей или вина? – услужливо предложил Мос.

– Нет, благодарю вас. Перейдем лучше к делу.