Ночные бдения

– Тебе надо было родиться женщиной, – шутливо заметил Маклака.

– Я хорошо знаю женщин, – похвалился я, – у меня их было много.

– Ну, еще бы! С такой-то внешностью!

– Не все женщины покупаются на внешность, – пискляво заметил я.

– Конечно, остальные любят деньги или кое-что другое любят. Женщины безмозглы.

– И Шанкор?

– Хм, – сказал Маклака, – она, конечно, женщина, но о таких персонах говорить я воздержусь.

– Боишься ее?

– Я видел ее однажды, и видел, как толпа нормальных мужиков, сильных воинов почтительно замирает в ее присутствии, и еще я знаю, что мало найдется женщин с ее умением владеть мечом. Впрочем, она все же женщина.

– Кстати, насчет внешности, мне кажется ты прав. Этот красавчик-стражник мне по вкусу, хоть и безмозглый, – рассмеялся я.

Двое пилигримов верхом на лошадях уходили по дороге, мощеной холофолью, прочь от Города Семи Сосен, сквозь ночной туман. Я невольно оглянулся и мысленно попрощался с Городом, к которому уже привык. Суждено ли мне вернуться? Не погибну ли я в пути, на дороге, которая кишит разбойниками и солдатами. Опасен был мой путь, и что ждало меня впереди – встреча с идиоткой Шанкор, которой я почему-то должен служить? Почему бы мне не бросить Маклаку и не уехать куда-нибудь, в Липпитокию к Леперену, начать новую жизнь?

Весь остаток ночи ехали мы и весь день. Погода испортилась, время от времени накрапывал мелкий осенний дождик, доставляя массу неприятностей. Дорога очень утомляла меня. В отличие от Маклаки, я не привык так долго ехать верхом, так что к вечеру чертовски устал и буквально валился с коня.

Остановились мы у первого же постоялого двора, стоило мне попросить. Это был небольшой, но очень популярный постоялый двор, а популярен он был тем, что в округе вообще не было больше мест, где можно переночевать, не считая, конечно, кусты. Небольшое двухэтажное здание из серого камня соседствовало с удобной и обязательной конюшней: только конным было по средствам переночевать под крышей, нищие пешеходы спали под открытым небом.

Мы вверили лошадей конюху, а сами вошли в переполненную людьми и запахами общую залу. Хозяин нашелся сразу – жирный наглый боров (и почему только все хозяева постоялых дворов такие). Увидев империалы в руках моего спутника, он провел нас на второй этаж и выделил вполне удобную, но очень грязную комнатушку. Мы не высказали претензий: получить даже такое жилье в дороге считалось счастьем. Закинув в угол дорожный мешок, я, было, завалился спать, но Маклака предложил спуститься в общую залу и поискать чего-нибудь съестного, чтобы не тратить сухие запасы. Я, естественно, возражать не стал.

Грязные, залитые вином столы, тянулись от края до края залы. Одни путешественники жались к жарко натопленному очагу, другие сидели за столами и либо ели и пили, либо играли в азартные игры.

Мы сели в уголок и попросили бойкую служанку принести еды. Все в зале были мужчинами, поэтому десятки глаз устремились на меня, привлекательную и молодую. Я чувствовал себя очень неловко, и в самом деле, женщиной.

Не успели мы начать трапезу, как снаружи послышалось ржание коней и топот; через несколько минут в комнату ввались человек десять воинов и кривоногий, но довольно симпатичный коротышка, одетый с необыкновенной роскошью. Человек держал себя вызывающе, но, тем не менее, старался находиться рядом со своей блистательной охраной. Командирским голосом он потребовал комнату, и был со всеми почестями препровожден хозяином.

– Ну и хлыщ, – усмехнулся я, жуя какую-то гадость, сдобренную хотской саракозой и стараясь не замечать ее вкуса.

– Артак Дупель, – спокойно ответил Маклака.

– Артак? – удивился я. – Ну надо же. Чего он забыл в этой глуши?

– Ездил, вероятно, разыскивать известную нам особу, – тихим голосом ответил Маклака.

– Для чего?

– Насколько я знаю, она сильно оскорбила его, отказавшись выходить за него замуж. Когда-то у них была большая любовь, а потом она презрела его ради другого. Он, понятно дело, обиделся. Ну а теперь ее деятельность – еще один повод для преследования. Только теперь он ее сделает не невестой, а помойщицей. Эта мразь – один из приближенных набожника. Вот точно: каков хозяин, таков и слуга.

– Да, он мерзок, – подумав сказал я, – я бы тоже за такого не вышла.

Маклака расхохотался и продолжил трапезу.

Но артак вернулся. Он ворвался в залу, принеся относительную тишину и испуганно перекрещивающиеся взгляды. Можно не сомневаться, что многие путешественники, подобно нам, обсуждали прошлые дела Дупеля и Шанкор. Артак решительно оглянулся и, увидев свободное место как раз напротив меня, направился к столу.

Злые колючие глазки изучающе вперились в мое лицо, затем опустились на грудь и руки, вызвав во мне притворный трепет. Видимо, удовлетворившись осмотром, негодяй слащаво улыбнулся, и я заметил на его лице вожделение, признаки которого были понятны мне, как мужчине, но этот гад увидел во мне женщину.

Протянувшись через стол, он схватил мое лицо холеной рукой и смачно поцеловал в губы. Я обалдел, обалдел и Маклака, только Дупель был доволен.