Ночные бдения

Рассветало, а мы все бродили по размытой дождями глиняной пустыне среди редких кустов. Дупель уже очнулся и отчаянно ругался, барахтаясь в веревках. Не обращая на него ни малейшего внимания, Маклака внимательно всматривался в окружающий пейзаж, стараясь найти нужное нам направление.

Я почти дремал в седле, крепко вцепившись в поводья из страха уснуть и свалиться с лошади. Насквозь промокший, я ежился под леденящей одеждой.

– Да что ты за баба такая! – орал Дупель, пересыпая свою речь матюками и проклятиями. – Что у тебя за мужик? Смог положить пятеро моих людей один!

Я посмеивался про себя, но не решался поведать артаку правду. Ее ему знать было незачем.

В то же время, заплутавший в зарослях кустов, навстречу нам ехал отряд лучников, бродивших в окрестностях в поисках пресловутой Шанкор.

Судьба была нам встретиться.

7.

К обеду я буквально спал в седле, позволяя лошади покорно шагать за конем Маклаки. Дупель тоже утомился и не докучал нам больше своими вполне обоснованными возмущениями, я даже завидовал ему: несмотря на неудобное положение в седле, он хотя бы мог спать, а я должен был следить за тем, чтобы не свалиться в грязь. Две ночи без сна, тяжелая битва и раскисшая дорога превратили меня в выжатый лимон.

Маклака с сосредоточенным видом ехал впереди и, кажется, совсем не устал, а может быть, он лучше умел держать себя в руках.

Пейзаж постепенно менялся, превращаясь в каменную пустыню с нагромождением скал, валунов и редкой жухлой растительностью. Тонкие деревца то там, то тут с трудом пробивались сквозь усыпанную острыми каменными осколками почву. По этой почве лошади шли медленно, то и дело оступаясь – бедные животные были измучены, и им, и нам требовался отдых.

– Маклака! – слабым голосом окликнул я его. – Может быть, сделаем привал, мы уже достаточно далеко отъехали.

Маклака хмуро оглянулся на меня и буркнул:

– Как скажешь.

Мы остановились у подножия большой скалы на маленькой каменистой площадке, нагретой начавшим пробиваться сквозь тучи солнцем. Маклака стащил полусонного Дупеля и отправил коней самостоятельно добывать себе пропитание в пустыне.

Я прислонился к нагретой гладкой поверхности камня и закрыл глаза – мелкие точки заплясали в темноте.

– Ты знаешь, Маклака, – сказал я, устраиваясь поудобнее. – Я, пожалуй, не буду есть. Я посплю.

И я уснул.

Дивный сон привиделся мне: я был дома, по-настоящему дома, но это было странно, я будто бы и не хотел домой. Лена разговаривала со мной о чем-то, Маринка с рассеченной губой грустно стояла рядом. Я хотел спросить, что с нею стряслось, но я спешил, меня не волновало ничего, я очень спешил на поезд. И я проснулся.

Багрово-кровавое солнце касалось краем безжизненной скалы. Дул слабый, но холодный ветерок, но небу ползли обрывки серых прозрачных туч.

Маклака сидел возле костра и поворачивал на вертеле какую-то птицу. Дупель с лицом мрачнее тучи, смотрел на закат.

– Маклака! – окликнул я своего сопровождающего. – Неужели я проспала весь день?

– Да, – безразлично ответил он, не сводя глаз с дичи. – Может быть, мы переночуем здесь, как ты думаешь? Дует капучка. Будет буря. Нехорошо оказаться в такую бурю в пустыне.

– Я не против, – ответил я и подсел к огню.

– А я против, – прогнусавил Дупель. – Я против.

– Будешь много болтать, – рявкнул я, – убью.

Дупель сжался и отвернул лицо.

– Далеко ли еще? – спросил я у Маклаки.

– Два-четыре дня пути. Мы много времени потеряли, блуждая в дожде, – ответил он, снимая птицу с вертела. – И благодаря ему, – он кивнул на Дупеля, – держались вдали от большой дороги. Но теперь мы перейдем эту пустыню и окажемся у леса. Там все будет гораздо проще: пища, свежая вода, да и лошади не будут бить копыта о камни. Да не беспокойся, – улыбнулся он, увидев, как я заозирался, заметив отсутствие лошадей. – Они скоро вернутся. Умные животные приучены самостоятельно отыскивать корм в скалах.

Оторвав у птички ногу, он подал ее мне, не забыл накормить Дупеля, и только потом угостился сам.

Оголодав от странствий, я с большим удовольствием уплетал птичку, каким-то невероятным способом отловленную Маклакой в безжизненной пустыне. Его сила и выносливость откровенно поражали меня и заставляли чувствовать себя слабаком.

Покончив с ужином, мы сжалились над совершенно замерзшим Дупелем и подсадили его к огню. Я закутался в теплый плащ по самые уши, но, тем не менее, жгучие прикосновения капучки оставляли на лице леденящие укусы. Маклака тоже замерз и усиленно швыркал большим носом, даже огненное тепло костра не помогало нам согреться. Несмотря на холод, мне удалось задремать.

Маклака потряс меня за плечо, и я, очнувшись, с удивлением и ужасом взирал на приближающихся к нам из темноты двух лучников, замерзших и злых. Вытащив хозяина зверя, я под одеждой приставил кинжал к тощему животу Дупеля, предупредив его попытки сообщить лучникам, кто он есть.

Лучники, не теряя времени на разговоры подсели к огню. Вслед за ними к костру подошло еще человек восемь замерзших ребят.