Ночные бдения

Когда я возвращался, начинал накрапывать маленький дождик. Я поглубже завернулся в плащ и постарался унять разбушевавшуюся не на шутку тревогу: попасть в такой переплет! Государственные преступники, похитившие артака Дупеля и убившие его охрану, везущие письмо первостепенной важности (при этой мысли я проверил, на месте ли оно), весело болтают и шутят с командиром лучников, который за наши головы получил бы большое назначение и приличный куш. Видит бог, я не был актером или шутом, и мне стал надоедать этот маскарад, но что поделать, без него я был бы уже мертв. И зачем только я приехал в Город, ведь мог же спокойно жить в собственной деревне и жевать саракозу!

Когда я вернулся, командир и Маклака сидели рядом и, казалось, были очень увлечены беседой. Мое появление заставило их резко замолкнуть. Я подумал, что двое, которые при появлении третьего быстро прерывают разговор, имеют общую тайну, касающуюся третьего.

– Мой муж, – сказал я дрожащим от плохого предчувствия голосом, – приболел. У него кишечные колики. Чтобы не осквернять своим присутствием такое прекрасное общество, он решил уединиться, а меня прислал прислуживать вам.

С этими словами я сел напротив собеседников и принялся ожесточенно забрасывать в огонь хворост.

– Потише, сестрица, – насмешливо произнес Маклака, – так ты уничтожишь весь запас дров, потом сама пойдешь собирать хворост по этим скалам, кишащим диким зверьем.

Начальник грубо расхохотался, его солдатское воображение мигом нарисовало ему картину в страхе бегущей женщины с вязанкой хвороста за плечами, вслед за которой мчится стая хищников.

Разговор, прерванный моим появлением, не возобновился, новоиспеченные друзья перекидывались ничего не значащими фразами, лучники сосредоточенно дремали, завернувшись в теплые меховые накидки, и я тоже решил прикинуться спящим.

Ветер похолодал, все чаще среди капель дождя на плащ плюхались небольшие снежинки. Глаза странно защипало, я снял одну снежинку с плаща, но она мигом растаяла на моем пальце, оставив лишь каплю воды. Снег, ты напомнил мне о родном доме, в ушах стоял мальчишеский хохот, перед глазами мелькали далекие картины прошлого: снеговики, горки, мой любимый Новый Год, ледяная пустыня Арктики, трудовая жизнь. Все это было так давно…

– Адриата, – как сквозь сон услышал я голос Маклаки, – ты бы шла, проведала своего мужа, прихвати еще один плащ, Дупелю наверняка холодно.

Я был не в силах взять протянутый плащ одного из лучников. Как мог такой осторожный Маклака столь нелепо оговориться, он бы еще назвал меня Андрэ. Я взял плащ и быстро глянул на начальника, он спокойно смотрел на нас, ничем не выдавая того, что заметил оговорку моего «братца». Если он что-то заподозрил, то пока я вожусь с Дупелем, он прикончит Маклаку, а по возвращении и меня отправит к праотцам. Нечего и говорить, наши головы через несколько дней предстанут пред довольным взором набожника Тобакку.

Я поплотнее закутался в плащ, – снег разошелся не на шутку, – и нетвердыми шагами зашел за скалу. Бес сомнения дальше меня не пустил. Я упал на живот и по-пластунски подполз к уступу, от которого до Маклаки и командира лучников было всего несколько шагов. Я замер и прислушался: вот кто-то встал и подбросил в костер хворост.

– Он ушел? – раздался почти рядом со мной голос начальника, отчего мурашки поползли меня по спине.

– Да, – ответил Маклака. – Он глуп. Я уже давно заметил, что, несмотря на свою изворотливость и хитрость, он доверчив и верит во все, что ему говорят.

Страшная догадка! Маклака прислушался, уловив чутким ухом неловкое движение, которое я не смог сдержать, услышав, как мои страшные подозрения подтвердились. Я стал потихоньку отползать, понимая, что осторожный «брат» обязательно проверит этот уступ: он не любил рисковать.

– Кто-то возится там, – встревожено сказал он, указывая в мою сторону.

– Брось, – рассмеялся начальник. – Это какой-нибудь дикий зверь, пахас, например. Они часто устраивают логовища в расселинах и ведут себя очень шумно, чем до смерти пугают здешних странников, – он на минуту замолчал, прислушиваясь. – Мое предложение в силе, – продолжил он, – тысячу империалов за голову этого прохвоста, плюс Дупеля в придачу, ну естественно это и цена за твою свободу.

– По рукам, – недовольно ответил Маклака. – Но смотри, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь прознал о моем участии в этом деле. Наши жестоко наказывают предательство.

– При этом у вас полно предателей, – хихикнул командир лучников. – Ладно, теперь мой ход.

Я оторвался от скалы и побежал в рощу сакаритов, как громом пораженный. Маклака предал меня! Задумал ли он это с самого начала или решил сейчас? Какая к черту разница! Мне теперь крышка. Страх и ярость боролись во мне. Я стремился бежать от своих палачей и спрятаться в какой-нибудь расселине в надежде, что они не найдут меня, и мне же хотелось подкрасться с хозяином зверя к Маклаке и лишить его жизни – убить!

Я подбежал к Дупелю и начал с яростью его тормошить. Бедняга от холода и страха ничего не мог понять и лишь жалко стонал, – он сильно замерз.