Ночные бдения

Хоросеф появился только вечером, усталый, злой и очень расстроенный. Он посмотрел на меня тяжелым раздраженным взглядом и сказал:

– Сегодня, брат, нам не придется сомкнуть глаз. Хоть Зенон уже и вышел в путь с подарками, я думаю, есть смысл припрятать наше добро подальше.

Хоросеф выломал несколько досок пола, открыв небольшой, но сухой и чистый подвал. Всю ночь мы сгружали саракозу и зерно на тележку и ссыпали в него. Когда амбары наполовину опустели, подполье было набито почти до краев. Теперь пришла очередь драгоценностей Фелетины, роскошных меховых одежд Хоросефа и с особым тщанием поверх всего была уложена шкура серебряного зверя, матово отсвечивающая в мерцающем пламене свечей. После чего, уже перед самым рассветом, Хоросеф забил доски на место и, потоптавшись, проверил, все ли в порядке.

– Настали, настали дурные времена, – проговорил он басом, устало садясь на лавку. – Все в моей деревне идет не так, как раньше. Народ распоясался и не слушает больше никого, женщины стали распутны и решают все сами, люди набожника не дают прохода мирным хотам. Мир, куда катишься ты?! – возопил он, потрясая кулаками. – Бог велик, и с небес видит все, он видит: я сделал, что мог для блага своего народа, но глупые люди, они не понимают этого, они хотят сами все решать. Невежды! Мир, куда катишься ты?!

Признаюсь, в тот миг я понимал Хоросефа лучше всех. Так неподдельна была его горечь и забота о своих людях, что я, забыв о разделяющей нас неприязни, искренне посочувствовал ему. В этом была катастрофа его жизни – он занимался не своим делом, он был воином, он был охотником и никудышным правителем.

– Знаешь, Хоросеф, – сказал я, поддавшись минутному порыву, – не выйдет ничего из этой затеи с подарком, вы только покажете волку путь в овчарню.

– Я знаю, не миновать беды, – понуро повесив голову, ответил он. – Сегодня Донджи разложил гадание – выпала кровь! Да падет эта кровь на головы поработителям нашим! – воскликнул он, сжимая кулаки. – Сейчас Донджи умоляет Светлоокого защитить нас и принять жертву во славу великой и всемогущей правды.

– Жертва! – рассмеялся я, сразу вспомнив слова Жуки.

Я вскочил и вперил в Хоросефа горящий яростью взгляд.

– И этой жертвой, конечно, буду я?!

Хоросеф потрясенно смотрел на меня, и в его глазах я видел правду, ни за что не поверил бы я, стань он все отрицать, но он молчал, а это лишь подтверждало слова Жуки.

– Эх, Хоросеф, – с горечью сказал я. – Ты похож на большого слепого котенка. Вы все оказались в порочном круге, и не выбраться вам из него, так и подохните в этой деревне вместе со своим чертовым божком, которого, на самом деле не существует, спроси Донджи, если не веришь. Скоро ваше осиное гнездо разворошат, как жаль, что я не доживу до этого момента! Но имей в виду, я не отдам жизнь без борьбы, – на этих словах я вытащил из ножен хозяина зверя. – Я буду бороться, Хоросеф, и прихвачу с собой тебя и придурка Донджи! Я стану карающим оружием небес

Я с ненавистью смотрел, как покрывается лицо Хоросефа мертвенной бледностью, которая мгновенно сменилась багровой яростью. Он с трудом сдерживался, чтоб не наброситься на меня с кулаками, в таком состоянии Хоросеф был способен на все.

– Глупец! – страшно засмеялся он. – Глупец! Неужели ты думаешь, что победитель серебряного зверя боится смерти?! Нет! Ты глуп, – сказал он, внезапно успокоившись. – Я не видел большего дурака. Да, Андрэ, младший брат, Донджи собирался принести тебя в жертву, памятуя о древних обрядах наших предков, но разве я дам в обиду своего брата, неужели я подлый пес, трус?! Нет! Я воин и честный человек. Завтра, – он тяжело посмотрел в окно, – нет, сегодня решится все, и все, что может измениться, изменится, – он прищурил глаза. – Разве я не клялся тебе в верности, разве я не брал в свидетели небо, что стану тебе братом и рабом?

Я рассмеялся, но уже не знаю чему.

– Что ж, я глупец, но не настолько, чтобы не заметить твоей ненависти ко мне, Хоросеф, твоих попыток избавиться от клятвы через мою гибель. Не стоит считать меня слепцом, я не хуже твоего разбираюсь в людях. Перестань прикидываться, сегодня мы говорим начистоту. Я сказал тебе то, что думаю, почему же ты пытаешься меня обмануть?

– Ты хочешь правды? Хорошо, – сказал он, вставая. – Хорошо. А дело в том, что ты чертов повстанец, это ты, а не я, все время виляешь и врешь. Зачем пришел в мою деревню? Зачем ты принес в нее беду? Я ненавижу тебя за это, ненавижу за ту клятву, что дал тебе. Видит Бог! Я хочу, чтоб ты исчез с лица земли навеки. Ты демон, Андрэ! Я знаю это: твоя внешность, слова, поступки, – все говорит о твоей греховности. Я даже рад, что Донджи предложил принести тебя в жертву. Но не бойся, – он зло сверкнул глазами, – не бойся, я не отдам тебя старику. Пусть Беристер решит, кто ты есть на самом деле! Если я не прав, что ж, я поклонюсь тебе и стану навечно твоим рабом, как и обещал. Если истина будет на моей стороне, ты окажешься там, где твое место – на столбе.