Ночные страхи

Разумеется, никто не думал, что он женится на принцессе – да он и сам не помышлял о такой чести. Стоя у подножия лестницы в сопровождении горстки друзей, явившихся на свой страх и риск (присутствие публики строго-настрого возбранялось), он был бы рад стряхнуть напряжение, высказав пару слов, если не о любви к принцессе, то хотя бы о своем отношении к дракону. Но ему было велено молчать, что, вопреки его собственному намерению, вне всяких сомнений, спасло ему жизнь, ибо дракон не снизошел до того, чтобы явиться на бой.

О нет, он приберегал свою ненависть, ярость и кровожадность для тех, кто пылал истинной любовью к принцессе и намеревался на ней жениться. Дракон не был врагом народа, он был врагом принцессы.

Как только пришло понимание этого, стало вполне очевидно, что остается только одно, и король, скрепя сердце, вновь изъявил августейшее согласие. Всякий, кто сумеет убить дракона, какого бы рода он ни был, сможет жениться на принцессе и получить полкоролевства в придачу.

Как всегда и бывает, когда совершается последний, отчаянный шаг, надежда взметнулась ввысь с новой силой. Это было определенно правильное решение – почему никто не додумался до этого раньше и не предотвратил столь обильное кровопролитие? В народе бурлил энтузиазм, драконоборчество стало занятием почти повседневным, и в каждом случае, невзирая на неизменно плачевный исход, газеты (когда стало ясно, что зрителям дракон не угрожает, публику вновь допустили до зрелища) находили какие-то приободряющие обстоятельства: дракон лишился зуба, его вороной гребень тронула седина, он появился секундой позже обычного, он ожирел и отупел от хорошей жизни, он ухмылялся и выглядел почти добродушным. Несчастные герои отплясывали перед добродушным драконом чечетку и кидались на него, как могли бы кидаться на живой корабль, одновременно пытаясь блеснуть красноречием и отпустить комплимент принцессе.

Далеко не последнее значение в состязании имело само оформление вступительной речи: для соискателей это был единственный способ отличиться друг перед другом, раз уж перед драконом все были равны. Вне всяких сомнений, похвалы принцессе раздражали дракона – чем более пылким и изысканным был слог, ее восхвалявший, тем свирепей была расправа.

В числе первых добровольцев на бой с драконом вызвался Лео, брат Конрада, но его поединок состоялся не скоро, поскольку Лео не хватало образования, чтобы выразить словами ту любовь, что жгла его сердце. Немало дней он промучился над составлением речи. Однако, если судить по тому, с какой живостью дракон его проглотил, итог его стараний, видимо, был не лишен литературных достоинств. Конрад скучал по своему пылкому, нетерпеливому брату. Да и родители уж никак не ожидали, что дракон, бросавший вызов королям, королевам и правительствам, возьмет свое и у них. Впрочем, их утешала и поддерживала гордость за сына, принесшего себя в жертву во имя великой цели.

Однако Конрад мрачнел день ото дня. Его снедал страх, что и Рудольф, его любимый брат, вобьет себе в голову выйти на битву с драконом. Рудольф был не так задирист, как Лео, к тому же он был уже обручен – а это оберег посильнее прочих. Женатых мужчин отстранили (или, как говорил Конрад, освободили) от почетного драконоборчества – хотя многие из них скрывали свое семейное положение и шли на верную холостяцкую смерть.

Конрад не упускал ни единого случая подчеркнуть красоту Шарлотты, возлюбленной брата, к месту и не к месту называл их прекрасной парой и умолял Рудольфа поскорее жениться. Он так тревожился за брата, что не раз отпускал нелестные замечания в адрес принцессы, сравнивая ее с Шарлоттой. Рудольф велел Конраду заткнуться, сказав, что иначе ему несдобровать: одного безумца, неуважительно отозвавшегося о принцессе, растерзала толпа.

– Конечно, принцесса прекрасна, – признавал Конрад, – но она же блондинка. А ты говорил, что тебе нравятся только темноволосые. Обещай мне, что женишься на Шарлотте до конца месяца.

– Каким образом, – отвечал Рудольф, – если у меня ни денег, ни дома, где жить с молодой женой?

Конрад знал, что это не совсем так: его брат любил погулять, но и откладывал понемножку. Сам Конрад, хотя зарабатывал мало, не тратил вообще ничего.

– Если женишься на ней до конца месяца, – сказал он с мольбой в голосе, – я отдам тебе все мои сбережения и стану, как ты, лесорубом, а не пойду учиться в университет.

Ему нелегко дались эти слова, но Рудольф ответил со смехом:

– Оставь свои деньги себе, милый Конрад, они тебе пригодятся, когда придет твой черед биться с драконом.