Ночные страхи

Письмо и в самом деле было необычным. Его автор откровенно признавал, что он не храбрец, не силач и не обучен владеть оружием. Он и мышей-то боится, что же говорить о драконе? Он называл принцессу дамой редкого ума, а значит, она как никто понимает всю бесперспективность подобного самопожертвования. Все его помыслы – только о ней, и он жаждет сослужить ей хотя бы малую службу. Ему невыносимо думать о том, как она сидит в одиночестве, ожидая исхода битвы между ее защитником и Драконом. Он понимает, как ей тяжело. Он почтет за величайшую честь, если она позволит ему составить ей компанию – пусть даже за ширмой, даже за дверью – в эти мучительные минуты.

– Какая жалость, что я не могу выполнить его просьбу! – воскликнула принцесса, закончив читать. – Он мне нравится. Нравится тем, что не стремится отдать за меня свою жизнь. Тем, что понимает: у женщин есть и другие интересы, кроме как наблюдать за тем, как мужчины рискуют собой, теша свое тщеславие. Он мне нравится тем, что отдает должное моему уму. Тем, что считается с моими чувствами и стремится быть рядом со мной, даже если это не принесет ему славы. Он мне нравится тем, что хочет узнать мой характер и понять, что мне нужно, хочет заботиться обо мне, даже если мне не грозит опасность. Тем, что готов любить меня без подстрекательств со стороны всех этих перепуганных недоумков! Он мне нравится по тысяче причин – мне кажется, я его люблю.

– Ваше высочество! Ваше высочество! – воскликнул встревоженный маг. – Вы же помните условия заклятия!

– Напомните мне. Я запамятовала.

Маг проговорил нараспев:

– Если он Вас любит,
Но он Вам не мил,
Песня его спета,
Сам себя сгубил.

– Это все, что нам нужно знать, – вздохнула принцесса, которая на самом деле помнила все заклятие до последнего слова. – Всегда так было и будет. Но продолжайте.

– Если он Вас любит,
Как и Вы его,
То никто не знает,
Что выйдет из того, —

эти слова маг произнес чуть тише.

– Но если бы это был Конрад, – игриво заметила принцесса, – вы бы, наверное, догадались. Ну и последнее условие?

Голос мага упал до шепота:

– Если Вы полюбите
Без любви в ответ,
Тысячи заклятий
Не спасут от бед.

– Ха-ха! – воскликнула принцесса, сотрясаясь от смеха, так что тень на стене затрепетала, точно бабочка над цветком. – Все равно я люблю этого Конрада!

– Но он совсем юный, ваше Высочество, ему едва минуло семнадцать.

– Это лучший возраст. Я люблю его.

– Он бездеятельный и вялый, это видно из письма: праздный мечтатель, а не мужчина.

– Я люблю его.

– Пока вы читали, я вызвал его тень – он далеко не красавец, потерял передний зуб.

– Правильные черты мне отвратительны – я люблю его.

– Он рыжий, веснушчатый и к тому же неряха.

– Это не страшно, я люблю его.

– Он своенравный и упрямый. Родители не могут с ним сладить.

– Я смогу – я люблю его.

– Ему нравятся насекомые и ползучие гады, у него в карманах – пауки и сколопендры.

– Я полюблю их ради него.

– Его влекут водопады, цветы и далекие виды.

– Я люблю его еще больше!

– Но, – сказал маг, вдруг посуровев, – я не уверен, что он любит вас.

– Ах! – ликующе воскликнула принцесса. – За это я люблю его еще сильнее!

Повисла тишина. Тень на стене покачнулась под гнетом собственной красоты и сползла на пол.

– Но он, конечно же, меня любит, – промурлыкала принцесса. – Все меня любят, и он тоже должен.

Она подняла взгляд на мага, ища подтверждения своим словам, но он уже исчез. И тут принцесса заметила, что чего-то недостает.

– Маг! Маг! – воскликнула она. – Вы забрали письмо Конрада. Верните сейчас же!

Но маг, если и слышал ее, то ничего не ответил.

Когда письмо Конрада попало в газеты, реакция публики была бурной. Его называли слезливым, и малодушным, и оскорбительным для принцессы. «Сын лесоруба решил стать братом милосердия», – гласил заголовок. Впрочем, многие согласились, что настолько нелепое письмо просто нельзя принимать всерьез. Конрад, очевидно, был слегка чокнутым. Принцесса обладала многими добродетелями, в том числе храбростью и бескорыстием. Разумеется, ей не хотелось бы оставаться одной во время поединка, и многие готовы были составить ей компанию, начиная с самого короля, и она не нуждалась в услугах какого-то молокососа, отпрыска лесоруба. Но она предпочитала не нервировать друзей и близких сценами своих душевных терзаний. Это лучшее, что она могла сделать, – так говорила она своим властным, чарующим голосом, – чтобы облегчить бремя, которое ее злая судьба налагала на весь королевский двор. Так что она удалилась от всех и терпела страдания в одиночестве, находя поддержку в своей собственной храбрости. Автор статьи снисходительно заключал, что Конрад, несомненно, был слишком тупоголов, чтобы понять столь утонченные чувства, но его родители, уж конечно, могли бы проследить, чтобы он не выставлял себя на посмешище перед всем честным народом, раз уж благородный пример его братьев не пошел ему впрок.