Ночные трамваи

День прошел хуже некуда, и Трубицыну одного лишь хотелось: побыстрее покинуть кабинет, пойти на корт, после принять душ, тогда, может быть, он снова войдет в берега, а так его душила злость, и он боялся: она может вылиться наружу, потом сам себе не простит такого сбоя, надо всегда уметь держать себя в рамках — это главное правило поведения, и Трубицын старался его не нарушать. Конечно, Потеряев совершенно обнаглел, и надо будет его постепенно приводить в порядок, иначе этот директор сделается неуправляемым, и тогда придется искать способ избавиться от него, а это сейчас нелегко.

Едва нынче Трубицын переступил порог кабинета, как раздался звонок красного телефона, звонил сам — П е р в ы й, без помощников, видимо, попросил соединить его немедленно. Трубицын сжался, услышав его голос, старческий, с хрипотцой, однако же этот голос ни с чьим нельзя было спутать, в нем была невозмутимая твердость. Первый осведомился, читал ли сегодняшнюю «Правду» Трубицын, но он ее еще не успел даже развернуть, однако ж левая рука его сразу потянулась к газетам, лежащим на столе. Он знал: перед Первым нельзя суетиться, надо отвечать спокойно, он и ответил: нет, еще не успел, и пока отвечал, шарил глазами по страницам, потому довольно быстро нашел на второй полосе статью Потеряева.

Первый спрашивал: как могло случиться, что в такой орган печати попала статья из области, которая ставит столь важный вопрос о судьбах старых заводов в стране без ведома обкома? Конечно, Первый должен был бы звонить старику, но что с того возьмешь, когда дни его сочтены, позвонил вот Трубицыну — считал его настоящим руководителем района. Владлену Федоровичу пришлось отвечать: он и сам ничего об этой статье не знал, Потеряев с ним не советовался, но он немедленно к нему направится, у них запланирована сегодня встреча, приехал представитель из Совмина РСФСР, но о нем Трубицын доложил. Первый подумал, сказал: придется статью обсуждать на бюро, Трубицына и Потеряева пригласят, пусть оба будут готовы, чтобы не дудели в разную дуду, а то, кроме корреспондента, приедет и представитель Минчермета, и люди от науки. А впредь он просит, чтобы Трубицын был в курсе всех событий в районе, дабы более никаких неожиданностей не повторялось. Это была явная выволочка, хотя и не суровая. Однако же Трубицыным были недовольны, и этого уже достаточно.

Черт подери этого Александра Серафимовича, почувствовал, что сейчас можно идти напролом, и двинулся, а ведь судьба Третьяковского завода не только его забота, но и города, если уж непременно нужно было выступать в печати, то должен бы Потеряев согласовать это с ним, как-никак у Трубицына журналистский опыт. Могли бы и подписаться вместе, выступление в центральной газете всегда событие, и немалое. Владлен Федорович пробежал статью. В ней Потеряев толкал все те же идеи: что малый завод, пройдя через модернизацию, может стать очень высокодоходным предприятием, если сам сумеет определить свой профиль и работать на определенного потребителя, который в его продукции заинтересован. Кто же будет возражать против такой мысли? Сейчас заговорили о ненужных ведомственных барьерах, — вот один из них, и если министерство ведет себя консервативно, то вины города здесь нет, Трубицын готов поддержать Потеряева, да тот не обращается к нему за этой поддержкой… Надо будет продумать, как на бюро показать, что эдакая самостоятельность Потеряева оборачивается вседозволенностью, желанием не увязывать своих планов с исполкомом, очень хорошо надо будет продумать, тогда, глядишь, Александр Серафимович, получив по затылку, станет и оглядываться и будет более покладистым.

Но на этом дела с заводом не закончились, пришлось туда ехать с вельветовым Семеном Олеговичем, который вчера за обедом все намекал, что грядут серьезные перемены, он, конечно, не полностью осведомлен, однако же знает: кое-кто из министров не справляется с новыми требованиями и, конечно, от них придется избавляться. Да и много старых людей, очень много. Людям за семьдесят, а все сидят сиднем на своих местах, конечно же будет обновление, наступает время молодых, и такому, как Трубицын, есть шанс двинуться выше. Владлен Федорович слушал его, но при этом даже не поддакивал, пусть себе мелет, что хочет. Наверное, в его словах есть правда, но не Трубицыну давать оценки при таких вот болтливых людях. Пусть ест, пьет, пусть разбирается в том, за чем приехал, и уезжает с хорошим настроением, но у этого самого Семена Олеговича не будет повода сказать что-либо скверное о Трубицыне…

Потеряев встретил их в своем кабинете, был сух, подтянут, предупредил: у него не более двадцати минут на все про все, его ждут в прокатном цехе, там еще неделю назад решено собраться, чтобы прикинуть, как обстоит дело с производственными площадями, а это важно. Трубицыну его предупреждение не понравилось, он поморщился — все же нагловатый человек, он сразу ему сказал: звонил Первый, высказывал недовольство, что Потеряев не согласовал статью ни с исполкомом, ни с обкомом.