Ночные журавли

Ручей за школой расширился, заблестел лимонно-жгучим отражением заката. В тихой заводи встрепенулись белые утки, темными носами лениво поклевывая солнечные струи.

Шум трактора все нарастал.

Уж видно было, как гнулись вдали кусты талины, выдавая кружной путь по берегу реки. Пару раз казалось, что мотор заглохнет, захлебнется, черпанув воду. Но трактор надсадно рвал глотку, сокрушая дремотную тишину поймы.

А вскоре показался на берегу, разбив в черные дребезги зеркальную желтизну на воде и согнав стаю уток, как белую пену.

Он появился, словно танковый прорыв в тыл врага. Мрачно блестела мокрая сталь ножа. На кабине торчали, как маскировка, сломанные ветки талины.

– Перевернется же! – охнула Вера.

Трактор полез резко вверх, сильно клонясь и елозя гусеницей по крупным валунам. Нещадно хлопала открытая дверца; лицо танкиста было торжественно и невозмутимо.

Подъехав к школе, трактор заглох. Словно выдохся.

Леха вылез из кабины, слегка покачиваясь и пританцовывая на гусенице: ну что, мол, приуныли?

Шофер КамАЗа смотрел на него сомнением:

– Разворотит тут все…

Тракторист не стал отвечать. Достал из железного ящика замасленную веревку, крутя в руке, как змею за хвост:

– Щас заведем!

Поднял жабру-крышку мотора, куда-то на ощупь приладил конец веревки. Прицелился и дернул… Трактор лишь заурчал, словно спящее чудовище.

Неторопливо, но упорно Леха дергал еще и еще, мотор слегка постанывал железной требухой и угасал недолгим маслянисто-шелестящим эхом.

И тут началось: то ли озябли так, то ли отступать было некуда – все кинулись помогать Лехе.

Шальная бестолочь!

Вася держал крышку. Вера включила фонарик в сотовом телефоне и освещала что-то в темных недрах мотора. Леха рвал черный шнур, далеко откидывая руку и выбивая фонарик из рук учительницы. Трактор содрогался тяжелым нутром, выдавливая из себя несколько дохлых оборотов, и бессильно глох.

Леха заметно протрезвел.

Произнес угрюмо:

– Над бы остограмить!

– Да хватит уж тебе! – возмутилась Вера, оттирая платочком свой перламутровый телефон.

– Его остограмить, – кивнул Леха под крышку трактора, – бензину надо с пол-литра!..

Спорить или сомневаться никто не стал.

Пока Вера ходила за бензином, опять сеял дождик сквозь мутно-желтое марево, прибивая к земле синие сумерки.

Шофер залез в кабину, отряхнув сланцы, и наблюдал за тем, как залили бензин куда-то под горло мотору. Трактор действительно подобрел и завелся.

Потом выкорчевали КамАЗ с треском и судорогой. Отцепили трактор, и он уехал по ручью обратно, сгребая с воды холодный блеск заката. Словно пытался остановить угасание такого долгого и нужного дня…

32

Хотелось вернуться домой, к ужину и теплой печке. Вася почувствовал, что устал.

Веяло холодом, в просветах меж туч небо стало суше и тверже. Последние солнечные лучи, покидающие долину, застряли на высокой черепичной крыше генеральской усадьбы.

Со стороны школы хорошо виден каменный забор, дом с башнями и узкими окнами. Еще не ясно было: приживется здесь хозяин или нет, а его дом уже по-новому подбоченил деревню!

Массивные ворота еще раскрыты.

Рабочие-таджики месили сухой бетон кетменями.

На большом листе железа возвышалась серая цементная гора. В ее вершине делалась глубокая вмятина и заливалась водой: мутные ручейки ползли по склону, чернея и угасая. По уставшим худым лицам таджиков было видно, что в мыслях они давно уже на родине и вспоминают, наверно, свои сухие каменистые горы, орошаемые весной благодатными дождями.

Откуда-то сбоку из кустов выбежал мальчик лет пяти с игрушечным крокодилом в руках:

– Смотри! – приказал он.

– А что это? – растерялся Вася.

– Крокодил!

– Во как.

– У меня много крокодилов! – сообщил мальчик не по-детски основательным тоном. – Там большой в бассейне плавает…

– А батька твой где?

– Спит.

Вася присел на скамейку под дикой бузиной.

Мальчик взобрался на лавку с грязными ботинками и сорвал с ветки красную ягоду:

– Попробуй! – протянул ее гостю.

– Спасибо, не хочу.

– На, я сказал!

Уже привыкает подчинять, как его отец.

– Не хочу…

Хотел сказать ласково: «И ты не ешь, они грязные!» Но получилось как-то поспешно, даже с раздражением.

– Не хочешь, почему? – пробовал мальчик гостя на свой молочный зуб.

– По кочану…

Вася встал и направился к дому, не отзываясь на настойчивые просьбы ребенка. Но на душе стало нехорошо, будто увидел в лесу непотушенную спичку и прошел мимо.

Перед высоким крыльцом стоял кубовый джип. Молодая генеральша, – в оранжевой куртке и зеленых лосинах, – вынимала вещи из-под задней дверцы: глубоко нагибаясь внутрь и вытягивая назад изящную тонкую ножку.

Она была похожа на умную птицу, вертевшую хвостом на краю ловушки.

– Вы к Степе?

– Похоже, что не вовремя?

– Нет. – Генеральша вылезла из багажника. – Пора ему вставать… На работе так устает, а здесь только и делает что спит!

В руках она держала большой кувшин, оплетенный золотистой лозой:

– Как я люблю эти переезды, всякие там хлопоты по обустройству! У Степы это осталось еще от кочевой жизни по общагам!..