"№Фантастика 2024-162". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Недели через две я поставил опыт посерьёзнее. На сей раз удалось поймать одного затворника на сильном чувстве и, применяя свои уже развитые навыки, вдохнуть в него очень сильную ярость. О, какой взрыв! Сколько энергии! – граф мечтательно прикрыл глаза. – Вы знаете, милорд, какой заряд энергии отдаёт один человек, убивая другого? Сколько он сам получает, если умеет брать? – сощурился призрак, глядя на Генри. – О, вижу, вы знаете. Миледи? – он перевёл пристальный взгляд на Гермиону и снова усмехнулся. – Зрю, это известно и вам. Тем лучше, вы поймёте меня. От устроенной скромным монахом расправы я, можно сказать, получил вторую жизнь – столь изменилось моё положение и мои возможности! Недельки через две я даже навестил моего дарителя в деревенском, – как, бишь, нынче говорят? – «участке». Напомнил ему, что такое бешенство – и имел удовольствие насладиться ещё одним убийством. Потом моего дарителя застрелили. – Граф картинно вздохнул. – Я довольно долго отдыхал от всего этого великолепия. Осматривал свои владения, изучил изувеченный монахами замок. Что сотворили они с родовым имением? Печальный пейзаж. Но зато я к своему удивлению и негодованию обнаружил в приходе волшебника. Не сразу мне открылось, что этот монах – маг. Но вскоре сомнений не оставалось. Отвращение моё не имело границ. Вы удивлены, миледи? – спросил внезапно граф.

Гермиона вздрогнула – она действительно удивилась в эту секунду.

– Я поясню, – кивнул ей призрак. Казалось, он наслаждается своим монологом. Возможностью говорить с кем-то, говорить кому-то. Он был лишён всего этого более двухсот лет… – Монах, – продолжал граф, – сам по себе трус и вдвойне предатель. Он предаёт мир и своё тело, прячась в искусственную оболочку; он предаёт бога, в которого верит – ведь, как вам известно, бог его велел сносить испытания, но не укрываться от них. Всё это жалко и отталкивающе. Но монах-волшебник – ещё более омерзительное зрелище.

– Отчего же? – заинтересовался и Генри.

– О, милорд, монах-маггл, по крайней мере, убеждает себя в том, что его трусость и предательства угодны высшей силе, в которую он верует. Монах-волшебник знает, что бога нет. Монах-волшебник, что бы он там себе ни придумал, в чём бы себя ни убедил, понимает законы природы, осознаёт сущность мира куда глубже и точнее, чем это доступно магглу. Волшебник видел доказательства истинности того, что он знает о мире. И, помимо того, он сам применял магию – некогда. Отрицать он её не может. Но при этом он закрывает глаза на всё, лжёт сам себе – не говоря уже об окружающих. Он жалок, – с отвращением закончил это лирическое отступление граф. – Именно такой жалкий представитель Магического сообщества и был мною обнаружен в имении. Сначала я думал побеседовать с ним – но монах куда-то пропал на несколько дней. И тут наши скромные святые края посетил некий работник. Уж не знаю, холоп ли он – но точно не чернец. Не имею понятия, что он пытался сделать – но это у него не выходило. И как же он злился от этого: сложно передать словами! Я помог ему раскрыться чуть больше… И… О, мою удачу сложно описать словами. – Граф картинно прикрыл глаза. – Мой гость, оказалось, имел несчастье некогда подарить жизнь дрянной девчонке! Вы можете мне не верить, но я убеждён, что все беды человеческие – дело рук женщин и в особенности ведьм. Простите мне мою дерзость, миледи, но вы велели говорить откровенно – и сами позаботились о том, чтобы я не мог разбавить свою чистосердечность смягчающей ложью, – кивнул на светящийся магический символ граф. – Я полагаю, что женщина может стать смертельно опасной, если вовремя не привить ей покорности. Самый опасный возраст для женщины: четырнадцать – девятнадцать лет. Нет ничего вредоноснее женского образования. Магглы осознают это лучше нас, хотя и не до конца. Мы же, отправляя маленьких ведьм, вошедших в столь опасную пору, учиться и воспитываться в обществе им подобных, совершаем роковую ошибку. Я поплатился за эту ошибку жизнью. С тех пор моя ненависть к младым барышням не имеет пределов.

Граф закрыл глаза, отдаваясь воспоминаниям.