Ноготки

Неожиданно понимаю, что очень хочу услышать его голос.

– Слушаю, – он отвечает сразу, будто ждал моего звонка.

– Привет.

– Привет. Как прошел твой день?

– Нормально, – стараюсь говорить убедительно, но Матвей опять удивляет меня своей проницательностью:

– У тебя усталый и больной голос. Что случилось?

– Поссорилась со своим бывшим, и его Выдрой, – признаюсь я.

– Так серьезно?

– Да. Сказала им выметаться из квартиры.

– Может быть переедешь ко мне? – говорит он, после недолгой паузы.

– Неожиданное предложение, – я растеряна. – Как ты это представляешь?

Ответ на мой вопрос следует незамедлительно:

– Очень хорошо это представляю.

– Матвей, я не оставлю больше с ними Киру, – в моем голосе слышна предательская нервозность. Господи! Еще не хватало, чтобы он посчитал меня истеричкой.

– Мне кажется, она сделала свой выбор, Белла. И как бы не было больно, нужно этот выбор принять, иначе ты рискуешь потерять дочь навсегда.

Разумом понимаю, что он прав, но материнское сердце кричит:

– Она еще ребенок!

В отличие от меня мужчина рассуждает спокойно:

– Вы можете переехать вместе. Конечно, если Кира захочет

Но к подобному предложению я совершенно еще не готова:

– Это исключено. Не сейчас, – мысли кружатся в хороводе не давая сосредоточиться на решении.

– Так это «исключено», или «не сейчас»? Ты определись, Белла, – прижимает он меня к стенке.

– Матвей, не дави, пожалуйста! Не мучай!

– Ты сама себя мучаешь. Пора отпустить прошлое и начать все заново.

В его словах нет резкости, но они режут ножом, разрывают душу. Кусаю губы и просто молчу.

– Хорошо, – кажется, он принял решение. – Не буду давить на тебя. Ты умная, взрослая девочка. Поступай, как считаешь нужным.

Мне вдруг становится страшно от мысли, что я могу потерять этого мужчину и я почти кричу:

– Матвей! Только не обижайся, прошу!

– Белла, – он вздыхает. – Я все понимаю.

– Спасибо, ты не представляешь, как мне это важно.

***

Утром я проснулась совершенно разбитая: голова раскалывалась, болел желудок.

Таблетка сняла головную боль, стало немного легче. Ромашковый чай, заваренный Аэлитой, расслабил, захотелось снова завернуться в одеяло и лечь, но было нельзя, меня ждала очередная статья и перевод.

Ни Киры, ни Выдры, когда я вернулась, уже не было дома, а бывший муж, похоже, решил бойкотировать: закрылся в своей комнате и делал вид, что меня не существует. Ну, прямо сама оскорбленная невинность!

Тогда я оккупировала кухню: принесла туда ноутбук и устроилась работать.

Антон не выдержал ближе к обеду.

– Что, голод не тетка? – спрашиваю я с сарказмом, глядя, как он выгребает из холодильника что-то съестное, и добавляю: – Понесешь еду в комнату, настучу Выдре.

– А ты изменилась! – отвечает он мне в том же тоне.

– А ты только заметил?

Антон пожимает плечами и усаживается за стол. Двигаю ноутбук, освобождая место.

– Кофе налей.

Он молча встает, достает мою чашку.

– Тебе как обычно?

– Да.

Даже странно осознавать, что после всего случившегося, мы можем, вот так просто, сидеть и спокойно говорить ни о чем.

– Анекдот хочешь? – буднично спрашивает мой бывший муж.

– Валяй.

– Приходит мужик в аптеку и спрашивает у аптекарши: – У вас большие презервативы есть? – А насколько большие вам нужны? Мужик отвечает: – Ну, чтоб на голову налез. Понимаете, я иду на костюмированный бал и хочу костюм пооригинальней: как будто я – х*й. Аптекарь отвечает: – Нет, таких больших нет. Но мой вам совет: поправьте галстук и идите – вас узнают.

Взрыв хохота заполняет квартиру. Наверно меня слышно даже на лестничной клетке. Антон тоже смеется, не понимая, что тот образ мужика из аптеки я примерила на него.

За смехом мы не заметили, как вернулась из школы дочь.

Матвей срочно улетел в Москву. Он оттягивал свой отъезд, как мог: решал деловые вопросы по телефону и скайпу, но это не могло продолжаться вечно. Я же сделала свой выбор, потому что не могла иначе.

Отношения с Антоном и его женой перешли в затяжную фазу. Те вели себя тише воды, ниже травы, стараясь, лишний раз не попадаться мне на глаза и я знала, что они подыскивают варианты с жильем. Дочь немного успокоилась, ее агрессия ко мне поутихла и у меня появилась надежда, что все наладится. А в один из дней, когда Кира и Антон ушли на каток, Выдра напросилась на откровенный разговор.

– Белла, – начала она свою исповедь, когда мы устроились в переговорной зоне, за кухонным столом. – Не хочу с тобой ссориться, это может плохо сказаться на моем ребенке.

Я промолчала, хотя язык чесался сказать что-нибудь колкое. Но кто-то ведь должен быть мудрее?

Посчитав мою реакцию за желание диалога, Выдра продолжила:

– Когда ты вышла… – взгляд бывшей подруги метнулся ко мне, то тут же пропал за густо накрашенными ресницами. – Ну…, освободилась, – пояснила она. – Мы понимали с Антоном, что ты вернешься сюда, в питерскую квартиру и будешь требовать опеку над Кирой. Тогда мы думали, что для Киры будет лучше, если она, все же, будет жить, с нами.

Я снова проглотила назревший во мне сарказм. Пусть девушка выговорится.

– Мы хотели утеплить лоджию, провести туда отопление и сделать для девочки свой уголок.

– Вы так хотели?