Ноготки

– Да, мы так планировали, – Выдра не замечает моей насмешки и добавляет: – Это был идеальный вариант.

Киваю головой. Ну что тут скажешь! Идея с лоджией, просто класс!

– Теперь, как ты понимаешь, все изменилось, – снова ловлю на себе ее взгляд и делаю заинтересованное лицо:

– И что же?

Она мнется, наконец, выдает:

– В общем, я согласна. Пусть Кира остается с тобой. У нее сейчас такой трудный период, а мне, как ты понимаешь, нельзя волноваться.

– Понятно. Кира знает о вашем решении? – специально акцентирую на слове «вашем», хоть давно поняла, кто в этой семье принимает решения.

– Я собираюсь ей об этом сказать в ближайшее время, – признается мачеха моей дочери.

– Хорошо, – поднимаюсь из-за стола, считая, что наш разговор окончен. – Надеюсь, она тебя поймет.

***

Я не знаю, говорила ли Выдра с Кирой, какие приводила аргументы в свое оправдание, но дочь стала вести себя странно. Она и раньше часто бывала не в духе, отмалчивалась, но в последние дни замкнулась совсем. А тут еще, как назло, снова напомнил о себе заработанный в далекой юности гастрит и состояние здоровья оставляло желать лучшего.

– На, вот, – Аэлита Война протягивает пакетик с сушеной травой. – Календулу завари и попей.

– Ноготки? – я рассматриваю рыжеватые лепестки сквозь прозрачную пленку полиэтилена.

– Они самые, – кивает моя соседка. – Верное средство от твоей проблемы.

Ее забота трогает.

– Спасибо! Что бы я без вас делала! – целую ее в шершавую щеку. – Спасительница моя.

– Можно еще добавить ромашку и тысячелистник для большего эффекта, – Аэлите, явно польстили мои слова. Улыбаюсь, глядя, как старушка суетится, пересыпая сушеные травы из одного пакета в другой.

– Пей отвар теплым, – еще раз наставительно добавляет она. – Так будет лучше.

Я послушно соглашаюсь.

Вечером позвонила Алка.

– Ну, что, уже свалили? – как обычно, в последнее время, начала она наш разговор.

– Еще нет.

– А что так? – любопытствует подруга.

– Ищут варианты, – нехотя говорю я.

В трубке виснет секундное молчание. Потом, вкрадчивый Алкин голос произносит:

– Я ничего не пропустила?

Понимаю, что мои ответы кажутся, как минимум, странными, поэтому делаю бодрый тон и отвечаю:

– Все нормально.

– Слушай, Белка, – Алка не верит. – А ты там случаем уже не передумала их выгонять, добрая ты наша?

– Не передумала.

– Это хорошо, – успокаивается она.

– Знаешь, – решаюсь я все же признаться. – Мне страшно, Алка.

– Не поняла юмора. Ну-ка, колись, в чем дело, – нажимает на меня подруга.

А я молчу и не знаю, как объяснить свои страхи. Но она как-то чувствует и задает свой вопрос:

– Это из-за Киры? Чего ты боишься?

– Всего. Я боюсь непонимания. Боюсь, что она никогда уже не назовет меня мамой. Боюсь… – я обрываю фразу со страхом признаться ей в том, в чем боюсь признаться даже себе.

– Ты боишься, что всю оставшуюся жизнь тебе придется вымаливать у нее прощение? – бьет меня наповал Алка.

– Нет!

– Да! – не отступает она. – Ты боишься, что тебе придется делать выбор между ней и Матвеем. И ты знаешь, какой ты сделаешь выбор.

Кусаю губы до боли, до крови. Жестокая правда режет слезами глаза, сминает в тугой, горький комок мои чувства.

– Прости, Белка, – слышу я ее запоздалое раскаяние. Но не могу ничего ответить, горло перехватило спазмой обиды. Не на нее, ту, что так точно все разложила в этих нескольких предложениях мое будущее. Она права. Как всегда, права.

Подруга не кладет трубку. Ждет. Чего-чего, а терпения ей не занимать.

– Алка, что мне делать?

Но в трубке молчание и я уже думаю, что не дождусь ответа.

– Подари ей котенка, – вдруг неожиданно предлагает подруга. – Или щенка. Помнишь, ты обещала ей на День рождения щенка?

– Думаю, что это сейчас не актуально, – ставлю я под сомнение ее идею.

– У детей это всегда актуально, – безапелляционно парирует она.

– Вообще-то, Кире скоро четырнадцать, – напоминаю я ей возраст дочери. – И у нее уже есть мальчик.

– Ничего себе, – возмущается та. – А не рановато?

– Рановато, – соглашаюсь я и вздыхаю.

– Ну, и тем более, – воодушевленно продолжает Алка. – Может девочка переключится. Знаешь, иногда завести животное, это очень на пользу.

– Я подумаю, – Алкина идея уже не кажется мне такой дурацкой.

***

О том, что у Киры проблемы с учебой я узнала случайно. Конечно, мне давно следовало сходить в школу, и познакомиться с классным руководителем дочери, но мысль о том, что придется объяснять незнакомому человеку, почему до этого времени на школьные собрания приходила другая «мама», приводила в смятение.

Виброзвонок загудел неожиданно. Я была дома одна и в этот момент варила себе кофе. Выдра с Антоном где-то пропадали с самого утра, а у Киры еще не закончились занятия.

Источник звонка обнаружился лежащим на кухонном столе. И это был телефон Выдры.

В первую секунду меня удивил тот факт, что она, так небрежно, оставила его здесь, но в ту же минуту любопытство заставило взглянуть на того, кто же ей звонит. На мониторе, крупными буквами значилось – класснуха. Я взяла трубку.

– Снежана Юрьевна? – произнес приятный женский голос.

– Да.

– Это классный руководитель Киры, Светлана Евгеньевна. Вы можете говорить?