Номер 16

Сет оглядел мятые грязные простыни и наволочки из разных комплектов, грубые одеяла на кровати. Матрас не был застелен. Красные и вишневые полоски, словно складки горной породы, проглядывали меж скомканными засаленными тряпками, среди которых спал Арчи. Из-под оранжевого тканого покрывала торчала его беззубая шишковатая голова. Она казалась невероятно огромной, слишком большой для цыплячьего тела. Сет рассмотрел очертания тощих голых конечностей. Наверное, скверное освещение сыграло с ним шутку: руки и ноги Арчи, казалось, поросли длинной светлой шерстью.

Мальчик в капюшоне шагнул к кровати.

– Смотри.

– Не надо!

Слишком поздно. Ребенок сгреб в кулак покрывало и махровую простыню, похожую на полотенце, и поднял над спящим.

Желтые кости, сформировавшиеся в копыта, явились вполне естественным завершением тощих лодыжек Арчи. Крупные коленные суставы, похожие на выбеленные половинки грецких орехов, торчали из густой шерсти, которая ковром покрывала худосочные ноги и старческий пах. Но хуже всего был кошмарный запах хлева – сырой соломы, соплей, застарелой мочи, – который вырвался из-под покрывала и жарко шибанул Сету прямо в нос. Закашлявшись в попытке прочистить горло, тот отступил назад и опрокинул бутылку – на ковер выплеснулось скисшее молоко.

Арчи пошевелился. Не просыпаясь, он вскинул огромные кисти в желтых пятнах вокруг ногтей и зашарил ими в попытке вернуть исчезнувшее одеяло. Синие самодельные татуировки, похожие на синяки, проглядывали сквозь шерсть на иссохших предплечьях. Арчи перевернулся на другой бок: его сонный разум старался обрести утраченное тепло в смене позы.

Краем глаза увидев позвоночник, выпирающий под ярко-розовой кожей и поросший пучками все той же белесой шерсти, Сет шатко отвернулся и принялся дышать через ладонь. Он ведь здесь живет, этажом ниже старого козла, который мочится в свою подстилку.

– Я хочу уйти. Он может очнуться, – проговорил Сет слабым голосом.

– Мы же во сне старого негодяя, приятель. Когда он умрет, то вернется сюда. И застрянет здесь надолго, очень надолго.

– Меня тошнит.

– Но мы еще не все увидели.

– Пожалуйста, хватит.

– Ну еще немного. Посмотри внимательнее на руку.

Между двумя раздутыми бараньими костяшками, служившими Арчи пальцами, поднималась струйка синеватого дыма самокрутки. Матрас был сплошь в черных дырочках и подпалинах.

– Господи, он же всех нас убьет! – воскликнул Сет.

– И твои картины сгорят дотла.

Теперь Сет почуял запах жженого дерева и заметил яркую вспышку, промелькнувшую как раз в тот миг, когда в голосе мальчика зазвучали низкие нотки.

– О чем это ты?

Посреди темной комнаты мальчик развернулся к Сету лицом. В непроницаемых глубинах капюшона угадывалась улыбка.

– Ты здорово рисуешь, Сет. Но этим уродам наплевать. Всем наплевать. Твои картины ничего для них не значат. Они с радостью бы их спалили. Точно так они и поступили с его картинами. Но ты все равно должен рисовать все, что видишь. Так мне сказал наш друг. Ты станешь лучшим.

Сет густо покраснел. Первый раз за многие годы он слышит слова одобрения.

– Честное слово. За тобой присматривают. Он тебе поможет.

– Я не понимаю. Кто он?

– Он велел кое-что тебе передать. – Мальчик в капюшоне проговорил эти слова медленно, словно отрепетировал их заранее. – Он за тобой наблюдает. И за тем, что живет внутри тебя, спутанное и туго затянутое. Он просил показывать тебе всякое, чтобы потом ты это рисовал. Ты уже и сам обо всем знаешь.

Ребенок указал на кровать, где вырисовывался силуэт Арчи.

– Ты всегда это знал. Но ты был слишком напуган, чтобы рисовать. Ты очень долго просидел в одном месте, за решеткой. Я же обещал… Теперь ты знаешь, каков этот мир на самом деле. Тебе повезло его увидеть, приятель. Ты станешь лучшим, каким был наш друг, пока те гады все не уничтожили. Поэтому с нашей стороны вполне естественно ожидать, что взамен ты кое-что сделаешь и для нас, дружище.

– Что?.. То есть, что я могу сделать?

Мальчик в капюшоне уверенно протопал по пожелтевшей газете и скрылся за дверью, Сет последовал за ним. Арчи у него за спиной взбрыкнул во сне копытом.

Сет оказался в месте, в котором узнал свою собственную комнату. На эти самые стены он смотрел часами, не видя их, потому что его разум созерцал совсем иное. Но сейчас Сет заметил, что краска не свежая и не такая водянисто-желтая – она гуще и плотнее и даже походит на ванильное мороженое. К тому же лампочка закрыта цветастым абажуром.

Зато окна всё такие же грязные. И холодильник тот же, только с красными пятнами на дверце внизу – то ли суп, то ли смородиновое желе. Занавески прежние, только плотнее, ярче, и ковер мягкий. Сет увидел, что дверцы шкафа вновь целы. Он понял, что находится в своей комнате, какой она была когда-то давно.

Все то, что он передумал и перечувствовал в этих стенах, показалось вдруг до ужаса тривиальным. Его полное тревог пребывание здесь теперь сделалось на удивление незначительным.

Мальчик в капюшоне заговорил: