Номер 16

Эйприл хотелось рассказать о намеках Лилиан на «сожжение» чего-то – предположительно, картин Хессена – и на те мучения, какие, как считала бабушка, художник устроил для нее с Реджинальдом, но так и не заставила себя произнести это вслух. Ей хотелось нравиться Майлзу и вовсе не хотелось, чтобы он решил, будто она с приветом, поскольку болтает всякую чушь о злых духах, привидениях и прочих прелестях в том же духе. Пусть почитает дневники и сам сделает выводы.

В гостиной Майлз взглянул на ящик, заполненный фотографиями, которые Эйприл сняла со стен.

– Как грустно, не правда ли? – произнес он тихо, взяв снимок Лилиан и Реджинальда, запечатленных в залитом солнцем саду.

И Эйприл сразу же поняла, что он имеет в виду. Вот это и останется от тебя в конце – коробка фотографий, попавших к людям, которые никогда не были с тобой знакомы.

Квартира уже начала портить Эйприл настроение. А ведь после вечера, проведенного с Майлзом, она чувствовала себя прекрасно, как ни разу со дня приезда в Лондон.

– Ну, давайте я покажу вам комнаты, а потом вы посадите меня в такси. Я хочу убраться отсюда. Я и без того пробыла в этой квартире слишком долго. Теперь я собираюсь немного повеселиться, прежде чем вернусь в Штаты.

Майлз окинул взглядом грязные стены.

– Неподходящее место для полного жизни юного существа. Мрачная атмосфера действует на психику.

– Вы еще здесь не ночевали!

– Это приглашение?

– Да сколько угодно, только без меня. Я не останусь здесь ни на одну ночь, хотя квартира еще не продана. Говорю же вам, она наводит на меня ужас.

– Но ваша бабушка жила здесь, вы носите ее одежду и, как мне кажется, много размышляете о мире, в каком она обитала.

– Верно, так и есть. Но дело в самой квартире. Точнее, даже во всем доме. Это место просто неправильное.

Майлз нахмурился, хотя только что улыбался:

– Но что именно заставляет вас так говорить? Обычный старый дом. Мне показалось, вы любите ретро.

Эйприл отрицательно покачала головой:

– Нет, дело вовсе не в возрасте постройки и не в том, что квартира в ужасном состоянии. Проблема в самом здании, в стенах. Я понимаю, насколько дико это звучит, но Баррингтон-хаус полностью переменил Лилиан и, мне кажется, сыграл свою роль в том, что случилось с Реджинальдом. Это место неправильное целиком и полностью. Оно нехорошее. Вы немного побыли здесь и тоже это ощущаете.

Майлз хмуро посмотрел на нее.

– Думаете, я валяю дурака? Прочитайте несколько тетрадей, и, возможно, вы поймете, о чем я толкую. Все здесь просто соткано из безумия и кошмаров. Это больное здание, Майлз. Совершенно больное, как Хессен.

В спальне, пока Эйприл рылась в комоде, доставая тетрадки, Майлз проговорил:

– Почему зеркало отвернуто к стене? А, это картина? Можно взглянуть?

– Да, конечно, это портрет Лилиан и ее мужа. Я нашла его в чулане в подвале дома. И принесла оттуда же зеркало, чтобы примерить ее одежду, но…

– В чем же дело? Зеркало очень красивое.

– Верно, но… Из-за него у меня возникло ощущение, будто меня водят за нос.

Майлз захохотал, но тут же осекся, увидев ее лицо.

– Простите, я вовсе не хотел посмеяться над вами. Это место действительно наводит страх, здесь надо бы поменять лампочки.

– Они сами по себе яркие, просто стены и пол как будто поглощают свет.

В комнате вовсе не было холодно, но Эйприл трясло, пока она говорила.

Майлз обнял ее за талию и заглянул ей в глаза.

– Вы хотите уйти отсюда?

Она кивнула.

– Благодарю вас за это. – Он взял одну из тетрадок Лилиан. – Не могу поверить, что прочитаю о Хессене слова того, кто был знаком с ним в послевоенные годы. Это настоящая находка.

– Бабушка была просто одержима им. И хочу вас предупредить – ее записи действительно пугают. Не читайте, пока не ляжете в постель.

– Хорошо, обещаю. Возможно, я помогу вам выяснить, что же здесь произошло.

Эйприл кивнула:

– Буду рада.

Подчиняясь импульсу, она поднялась на цыпочки и приникла к его губам. Когда она отстранилась, он, кажется, был удивлен. Эйприл уже хотела извиниться, но Майлз сам склонился к ней с поцелуем, долгим и глубоким.

Глава восемнадцатая

В три ночи Сет вошел в шестнадцатую квартиру и минут двадцать простоял неподвижно.

В тот момент когда он зажег свет, обрывки недавнего кошмара всплыли в памяти: черные и белые мраморные плитки, длинные, отливающие красным стены коридора, старинные двери, большие прямоугольные картины, развешанные ровными рядами, и все это залито грязным светом, который силится вырваться на свободу из выцветших стеклянных абажуров. Да, он уже бывал здесь раньше. Ощущение походило на затянувшийся приступ дежавю и опровергало все законы бытия, какие Сет принимал как данность.

Но имелось и одно важное отличие. В том сне все картины были открыты, теперь же они скрывались за длинными полотнищами старой ткани. Сет закрыл за собой входную дверь и, поморщившись, опустил больной рукой стальное кольцо с ключами в карман брюк.