Номер 19

«Иногда Бог жесток, – с печалью подумал Рик. – И нам сложно понять, почему Он позволяет так рано уходить из жизни… особенно таким безвинным душам, как ты».

– Почему так… горит горло? – спросила она. – Будто там стекло…

«Потому что ты сорвала глотку от криков», – про себя ответил помощник шеф-повара.

Взгляд Ксении сместился ниже и она наконец спохватилась, неуклюже загораживая растерзанную грудь тонкими руками.

– Я поняла… что Бог бессилен… как только увидела этих… детей, – вновь заговорила она. Каждое слово давалось девушке с неимоверным трудом, словно ей приходилось волочить в гору мешок с камнями. – Никогда не думала… что в детях… столько зла…

Рику нечего было ответить. Да он и не пытался поддерживать беседу с бедняжкой, находящейся в полуобморочном состоянии. Он просто смотрел на нее с выражением подавленного безмолвия, чувствуя, как его душат слезы.

– Вы… не видели Свету?

Он качнул головой.

Ксения уставилась на изодранное крючками предплечье.

– Узнайте, пожалуйста, – всхлипнула она и приподняла дрожащую руку, разглядывая жуткие раны. – Вдруг ее посадили в другую клетку. И она зовет меня на помощь? А я… – Она перевела взгляд на искалеченные ноги. – Я даже ходить не могу…

Рик тяжело вздохнул.

«Твоя сестра наверняка сейчас спит и ждет пополнения счета на своей карте…»

– Вы… можете запомнить адрес? – вдруг спросила Ксения. – Если… вдруг получится, что вы с ней встретитесь? Скажите ей, что я… я все еще жду, что она меня заберет отсюда…

– Конечно, могу, дитя.

Ее искусанные губы вновь тронула слабая и неуверенная улыбка.

– Когда вы… так говорите, мне… очень спокойно. Как будто вы… меня давно знаете… Слушайте и запо… запоминайте.

Она продиктовала адрес, и Рик трижды повторил его про себя.

– Ты когда-нибудь слышала про Ксению Петербургскую? – спросил он.

Она покачала головой.

– У тебя есть тезка, – воодушевившись, продолжал Рик. – Православная святая, юродивая. Петрова Ксения Григорьевна… Любовь к ближним и их спасение стали основой ее подвига… Многие считали ее безумной. Но она со смирением терпела людские насмешки. В память о ней на Смоленском кладбище построили часовню… Твое имя не случайно. Оно дано тебе Богом, Ксения.

– Я ничего это не знала… – призналась пленница. – Наверное, быть святым… очень тяжело… Я бы так не смогла…

– Ты знаешь еще какую-нибудь молитву, Ксюша? – мягко спросил Рик. – Отче наш?

Девушка устало кивнула.

– Дай мне свою руку. И мы прочтем ее вместе, – сказал он, и Ксения, наклонившись, доверчиво протянула окровавленную ладонь сквозь решетку. Рик крепко сжал ее, поразившись, какими холодными были у девушки пальцы. Это чувствовалось даже сквозь материю перчаток.

– Отче наш… иже еси на небесах, – чуть слышно заговорил он. Рик специально говорил медленно, чтобы Ксения поспевала за ним.

– …да святится… имя Твое, – вторила ему она. – Да приидет Царствие Твое…

Когда молитва закончилась, она подняла на него преисполненные мукой глаза:

– Меня убьют?

В затхлом воздухе подземелья повисла липкая пауза. Впервые в жизни Рик не мог найти слов.

– Можете… не отвечать, – произнесла Ксения. – Я знаю… что это так.

Она хотела убрать руку, но Рик сжал ее узкую ладонь.

– Погоди… Я кое-что дам тебе, – торопливо сказал он, мельком глянув на часы. Если верить Грэйду, Ксению должны забрать на последнюю Игру с минуты на минуту. – Вот.

– Что… это?

Она без особого интереса смотрела на продолговатую белую капсулу, которую положил ей на ладонь Рик.

– Тебе станет легче. Это сильное обезболивающее. Просто проглоти ее, – сказал он.

Ксения вяло поднесла ко рту таблетку, но рука ее внезапно опустилась.

– Бог допускает, чтобы… чтобы я испытала боль?

– Наверное, – был вынужден согласиться Рик.

– Значит, на все Его воля, – чуть слышно промолвила она, разжав пальцы. Пилюля скатилась с ладони, угодив в застывающую лужицу крови.

– Мне надо идти, – выдавил Рик. Меньше всего на свете он хотел произнести эту фразу, но по-другому он не мог. В любой момент могли появиться дежурные «свиньи», и тогда они точно пожалуются на него Коху, ведущему Вечеринки. А тот, в свою очередь, настучит еще кому повыше, и у Рика возникнут серьезные проблемы.

– Подождите…

Угасшие до этого момента глаза Ксении внезапно ожили, засверкав, словно звезды на безоблачном небе.

– Вы сказали… – горячо зашептала она. – Что тут есть богатые… а есть бедные… А знаю, что… я бедная… А кто вы? Кто… вы?

И снова Рик был поставлен в тупик, казалось бы простым, и даже наивным вопросом умственно отсталой девушки.

– Я никто, – хрипло ответил он, поднимаясь на ноги. – Я простой работник… Слуга. Я… Просто я увидел в твоих глазах огонь Божий. Прости меня, что не могу тебе помочь.

– Как вас зовут? – Ксения смотрела на него снизу вверх.

– Николай.

Собственное имя слетело с языка, прежде чем мозг успел среагировать на вопрос пленницы.

– Николай, – повторила она, словно пробуя это имя на вкус. – Вы… можете снять маску? Я хочу… посмотреть на вас. Мне кажется… мы где-то виделись.

«Виделись. Двадцать лет назад, дитя», – с безысходной тоской подумал Рик.

– Извини. Эти маски не снимаются, – сказал он, пряча взгляд.