Номер 19

– Это невыносимо. Начинай. Перестань нас мучить, – голос молит.

– Нет. Неправильно это.

– Не сопротивляйся. Пока она спит. Приступай. Прошу. Будет только хуже.

– Нет.

– Подчинись. Тебе не перебороть нас. Это…

– Это сводит с ума, – заканчивает мужчина фразу за шепчущим голосом, наклоняется и нюхает ее волосы.

Пряди разбросаны на подушке. Их запах кружит голову.

– Чего ждешь? Давай! – голос настаивает. Он больше не шепчет, хрипло приказывает.

Голос злится.

Мужчина медлит. Его рука гладит локоны любимой.

Он сомневается.

– Узнаем правду. Сделай.

Из открытой форточки крадется морозный воздух.

Мужчина на цыпочках обходит кровать. Не глядя переступает через разбросанную на полу одежду и идет к окну. Он не хочет, он не допустит, чтобы его любимая замерзла и простудилась.

– Хватит бродить, – голос рассержен, но пытается это скрыть. Он вновь шепчет. Обольщает. – Мы же хотим. Ты же хочешь.

– Хочу.

Мужчина кивает своему отражению в окне и медленно беззвучно закрывает форточку.

– На этот раз она нас не одурачит.

– Нет-нет. Не одурачит.

Мужчина подходит к столу.

Трясущимися от нетерпения руками роется в ворохе бумаг, проверяет подставку, заглядывает в ящики и наконец находит, что искал.

– Зачем ты это взял? Положи сейчас же, – приказывает голос.

Голос взволнован. Он знает ответ на свой вопрос. И он знает, что уже не сумеет помешать.

Мужчина неуклюже продевает пальцы в отверстия пластмассовых ручек и подходит к спящей.

Ночь диктует свои правила.

– Что ты задумал? Не смей! – голос дрожит.

Голос уже знает, что сейчас произойдет. И он растерян. Кажется, даже напуган.

Мужчина останавливается.

Глаза рассматривают узоры на пододеяльнике. Пробегают по рисункам цветов, как по лабиринту. Взгляд затуманен. Ни мужчина, ни голос в его голове больше не распоряжаются собственным телом.

– Возьми булавку. Слышишь? Убери это!

Мужчина садится на край кровати. Садится прямиком на безвыходный лабиринт мертвых цветов.

– Слышишь меня? Булавку. Или иголку. А это положи.

Голос срывается на крик.

Мужчина перехватывает ножницы, словно кинжал, острием вниз. Босые ноги стынут от холодного пола.

– Стой! Не смей! – голос паникует. – Послушай меня. Прошу. Достаточно одной капли.

– Нет. Нужно больше.

– Зачем?

– Заткнись! Я должен знать наверняка! Мы должны знать. Только так. Я больше не намерен сомневаться!

Мужчина жмурится и сжимает основаниями ладоней виски. Кажется, у него болит голова. Или это такой способ заглушить надоедливый голос.

– Из-за собственной ревности ты готов…

– Заткнись! Заткнись!

– Глеб?

Женщина проснулась.

Она трет глаза и пытается понять, что происходит.

– Смотри, что ты натворил! – шепчет голос. Он пытается говорить с досадой, но ему не удается скрыть радость.

– Глеб, что с тобой?

– Ты разбудил ее. Из-за того, что ты не послушал, теперь мы никогда не узнаем, любит она нас или нет.

– Глеб, ты меня пугаешь.

– Все. Бросай ножницы и уходи! Прочь! Пошел отсюда!

– Заткнись!

Мужчина рычит и с размаху врезается ножницами в шею любимой.

– Заткнись! Заткнись!

Форточка закрыта, но от окна все равно веет холодом. Занавески вздымаются от ветра.

Лезвия с трудом проникают под кожу. Приходится надавливать всем своим весом. Ножницы не приспособлены пробивать плоть.

Голос кричит. Женщина хрипит, держится за горло. Рот выдувает пузыри. А руки бьют. Еще и еще. Руки согреваются в теплой красной жидкости.

На его и ее лице застывает одинаковый ужас.

Кровь брызжет во все стороны.

– Заткнись! Замолчи!

Он сквозь рык и хрипы повторяет свой бессмысленный приказ.

– Заткнись!

Ножницы пластиковыми ручками больно впиваются в ладони.

В глазах темнеет.

– Молчи!

Подкатывает тошнота. А руки бьют.

С каждым новым порезом лезвия все легче входят в плоть. Теплый комок под одеялом больше не сопротивляется.

В комнате тихо, лишь изредка раздается разъяренный стон мужчины и стригущие звуки лезвий.

– Звони… врачам.

Голос надрывается, кричит. Умоляет. Пытается докричаться сквозь звон в ушах.

– Скорее… врачам.

Голос задыхается.

Мужчина мотает головой.

– Заткнись! – выдыхает рот, и по всему телу пробегает слабость. – Все хорошо.

Он бормочет «все хорошо, все хорошо» и не собирается звонить.

Он смотрит на свою любимую, наслаждается ее красотой, поправляет ей волосы и улыбается.

– Ее еще можно спасти. Звони, – голос дрожит.

Обессиленный голос бьет кулаками невидимую стену, где-то внутри обезумевшей головы.

– Все хорошо, – повторяет рот. – Сейчас узнаем.

Руки делают несколько грубых ударов ножницами. Гадкий хруст костей. И вот уже мокрые пальцы раздвигают ребра.

– Зачем ты это делаешь? – всхлипывает голос.

– Зачем? Мы же этого хотели. Ты же сам просил.

– Я нет. Нет. Я лишь хотел знать, любит ли она нас.

– Вот и узнаем. – Мужчина ухмыляется. – Ты сказал, нужно попробовать на вкус ее кровь. Это же твои слова, кровь не умеет лгать.

Он делает паузу, хочет напустить трагизма, но лицо не выдерживает, и он хохочет.

Испачканные пальцы прикрывают истерически смеющиеся губы.

– Я имел в виду уколоть булавкой. Чтобы узнать правду, одной капли достаточно. Зачем же?

– Уколоть? – Мужчине трудно говорить сквозь смех.

– Да. Пальчик.