Нона из Девятого дома

В глазах у Ноны все двоилось, а потом снова становилось нормальным.

– Не уверена, – призналась она, – все странно.

– Трупы, которые упали на тебя, ничего серьезного не задели?

– Нет, я просто чувствую себя смешно.

– Ущипнуть тебя, малышка?

Это было настолько неприятно и обычно, что Нона вернулась в собственное тело просто от отвращения.

– Нет. Я не хочу, чтобы меня щипали. Почему ты всегда предлагаешь ущипнуть меня? Мне это не нравится.

– Просто доказываю, что я – это я. Посмотри на себя. Не очень мне нравится твой наряд. Кто тебе глаза сделал? Все уже сходит. Вот, используй мой рукав, а не свой.

Нона вытерла лицо о подставленный рукав, и на нем осталось много липкого и белого.

– Впрочем, довольно умный способ маскировки. Следовало самой подумать об этом. Можешь идти?

– Да.

– Хорошо. Шевелись.

Казармы не стали менее вонючими и темными. Нону тошнило от неосвещенных лестничных маршей, так плохо они пахли, и она задерживала дыхание, пока Пирра вела ее вниз. Везде лежали груды мусора и странных вещей, разложенных в странных местах. В какой-то момент им пришлось пробираться через нагромождение ящиков.

– Настоящий лабиринт, – сказала Пирра, перетаскивая Нону через сломанную кровать, – сама я бы никогда тут ничего не нашла.

– Пирра, ты опять не ликтор, да? Это ты, а не другое твое «я»?

– Нет. Я притворялась, как и ты. Можешь посмотреть мне в глаза.

– Надеюсь, ты не против узнать об этом последней, – сказала Нона немного застенчиво, – но я умираю.

Это не произвело совершенно никакого впечатления.

– Конечно, – сказала Пирра.

– Я серьезно, Пирра.

– Ага. Я так и подозревала, – весело сказала Пирра, – я не делаю из этого истории. У каждого из нас есть свои тайны. Душа всегда стремится к телу, Нона. Даже искалеченная душа. Даже душа, которая изменилась навсегда. Нужно очень много усилий, чтобы приспособить душу к телу, в котором она не родилась, если это оригинальное тело рядом.

– Но ты не грустишь, – сказала Нона.

– Конечно, нет. Ты умираешь не из-за меня. Детка, когда ты кричала…

Нону это все еще немного смущало.

– Я восприняла слова Кэм буквально.

Пирра открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут они миновали второй поворот налево, и она закрыла рот. Стены здесь были выложены из добротного белого кирпича с бетонными и металлическими стойками. Так строились многие здания – белый камень защищал от жары. Но короткий отрезок этого коридора покрывали тонкая кровавая филигрань и каракули: не только стены, но и пол и даже потолок. Гуще всего они казались в одном квадрате на стене, как будто кто-то хотел нарисовать дверь. Пирра взглянула на стену и рассмеялась.

– Это надпись? – спросила Нона.

– Вроде того. Это заклинание, которое должно держать нас подальше. Некромантия. Но и надпись есть, на языке Домов.

– Что там написано?

Пирра ткнула пальцем.

– Не ходи сюда, – и на другую строчку, – я серьезно, идиотка. Тебя развеет. Довольно очевидно… и параноидально. Такие штуки повсюду в казармах. В ее спальне, на верфи, на выходе из туннеля внизу. Некоторые из них – обманки. Она никогда не доверяла мне полностью. Труп должен быть здесь.

– Хорошо. В чем ловушка?

Пирра взяла из перевернутого ящика кусок сломанной трубы и без замаха швырнула его в дверь. Он рассыпался на куски на глазах у Ноны. Тонкая пыль посыпалась на пол коридора.

– Дешевая версия старой энтропийной ловушки Мерсиморн, – пояснила Пирра, – гораздо хуже. Сделана полностью на заклинаниях защиты. Блестяще, конечно, но полагаться только на них нелепо. Хорошо удерживает людей… и ее не может сломать никто, кроме другого ликтора. Видишь, как все сделано? Это кровь. Заклинания на крови стареют… и выгорают, если сталкиваются со слишком серьезным сопротивлением. Прости, Нона, но тут в дело вступаешь ты.

Нона не поняла.

– Ты хочешь, чтобы мы стояли тут и кидались мусором? Но так весь день уйдет.

– Нона, – сказала Пирра, – твоя способность к регенерации в миллион раз выше, чем у любого нормального ликтора. Никто из них не восстанавливается так, как ты. Я не уверена, что у тебя вообще есть предел… не с теми повреждениями, которые ты переживала. Так что прости… но нам придется использовать тебя, и это будет невероятно больно. Я бы не просила тебя это делать, но это буквально важнее всего на свете.

Нона прерывисто вздохнула. Она немного завидовала и немного устала.

– Что такого особенного в том теле, за которым мы пришли?

– В общем? Она – ключ от двери, которая была заперта десять тысяч лет. Лично для меня? Это последнее, что мне осталось от женщины, которую я обманом пыталась заставить полюбить меня, и проиграла. Для тебя? Возможно, это ты, детка.

Нона снова вздохнула, как будто ее тело пыталось издавать все возможные звуки одновременно. Одно ухо слегка заложило, и, когда она наклонила голову, высморкалась и потянула за мочку, из него пошла струйка воды.

– А что, если я мне не понравлюсь? – спросила она.

Пирра, кажется, не поняла.

– Наверное, ты начнешь ходить по клубам, вешаться на танцующих и заводить отношения за отношениями без надежды на что-то серьезное.

Нона стала суровой: