Нооходцы: Cupri Dies (СИ)

Направляясь вместе с Милли Макферсон и её клиентами к красно-зелёному полыханию «Джейлбрейка», Леви оглянулась на оставленный ими переулок. Фонарь по-прежнему топил лучи в клубах сырого тумана и будто бы совсем не чувствовал себя виноватым за свою отвратительную ложь.

Мысль, мучившая послушницу, казалась отчаянно глупой, но это не помогало от неё избавиться. Почему люди из неонового ада были лучше тех, кого Леви повстречала под таким спокойным и привычным светом?

Кто навёл этих мерзких бандитов на Нетуса? На золотозубого Фреда не действовала магия, а значит… нет, этого не может быть, это страшно произносить даже мысленно…

Вывеска «Джейлбрейка» вдруг полыхнула особенно ярко, и Леви зажмурилась.

Глава седьмая. 7 октября 1985 года, 20:22, час Луны

…Поднимите мне веки, чёрт возьми. Давненько так голова не трещала.

Реальность без очков, как и всегда, выглядела зыбкой. Я потянулся за ними к тумбочке, но её не оказалось на привычном месте. Что за чёрт? И почему лицо вдребезги? Впрочем, без влажного компресса на носу явно было бы хуже. Судя по всему, перелом…

Меня окружал глуховатый рокот, и я не мог понять, звучит он в моей голове или где-то далеко за дверью.

Чёрт подери, во что я влип?

— …нельзя так, — донёсся до меня чей-то голос. — Надо уметь защищаться, на каждую принцессу вроде тебя рыцарей не напасёшься. Лучше б ты просто убежала.

— Как же… — Второй голос. Его я узнал мгновенно, это была Леви. — Я не могу… нельзя людей бросать…

— Не может она! Сильно ты там ему помогла! Ты вообще хоть кого-нибудь в своей жизни ударила до сегодняшнего дня?

Молчание, всхлип.

— Я так и думала. Садовый цветочек, да? Что, давно с ним, раз сердечко болит?

— Да я… вообще нет! С чего вы только взяли?!

Ух ты, взвилась. Я улыбнулся и тут же пожалел об этом: скулы противно заныли.

Собеседница Леви засмеялась:

— Ну и ладно, не говори. Не моё дело. Ещё налить?

Возникла заминка, и я не преминул ей воспользоваться, чтобы оглядеться и хотя бы частично вспомнить, что же со мной произошло.

Полумрак. Шкафы какие-то — кажется, с полотенцами. Я лежу на чем-то вроде дивана, и под головой у меня как раз парочка этих самых полотенец. На губах лёгкий привкус крови, а вместо носа — одно сплошное мучение. Стало быть, я получил в морду, и неплохо так — привычки падать в обморок по пустякам у меня никогда не водилось.

Из пыльных уголков моей опустевшей черепной коробки нехотя принялись выползать обрывочные воспоминания. Разговор за дверью продолжался, но я уже не особенно прислушивался.

Потрясающе. Я, конечно, ждал следующего хода Ассоциации с нетерпением, но никак не мог предположить такого скотства. Мерзко, но как эффективно!

Они знали, где нас искать — следовательно, кто-то из нас, если не оба, у них под колпаком. Они снабдили эту скотину Фреда средством против моей магии. И сообщение было чётким: если я не угомонюсь, пострадают непричастные, а этого я действительно никак не мог допустить. Кто бы у них там ни разрабатывал план, он неплохо меня изучил.

Что ж, сообщение получено и принято к сведению. Я оставлю мисс Дим в покое. Наверное, она будет счастлива, особенно после сегодняшнего. Жаль… Но не думают же они совсем меня отпугнуть?

Если думают, то придётся показать им, что они переоценивают мой инстинкт самосохранения.

Скрипнула дверь моего временного алькова. Мне не хватило сил поднять гудящую от боли и мыслей голову, так что я просто разлепил пересохшие губы и прогнусил:

— Я жив.

Леви — а это была она — ахнула и подбежала ко мне. С трудом разглядев в полумраке её силуэт, я особенно остро пожалел об очках.

Она склонилась надо мной, потянуло влагой и чем-то цветочным. Лаванда, нет? Уф, я в этом не разбираюсь…

— Как ты себя чувствуешь?

Мягкое мерцание её глаз приблизилось. Скудное освещение делало их совсем чёрными, но для меня сейчас казалось очень важным помнить их настоящий золотисто-ореховый цвет.

— Нетус?

— Бывало и хуже, — выдавил я, соображая, что впервые услышал, как звучит моё имя в её устах. За три года она одна произнесла его с сочувствием.

Перехватило дыхание. Я сглотнул, пытаясь освободить горло от внезапной обузы, но не вышло. Остро защипало в ослабевших глазах. Только этого мне и не хватало, чёрт, чёрт, чёрт!

Невыносимо тёплые пальцы Леви очень осторожно коснулись моей ноющей щеки:

— Сильно болит?

— Нет, — соврал я. Если я сейчас позволю ей себя жалеть, то от меня ничего не останется, кроме вонючей лужицы талой воды, будто бы я чёртов снеговик, застигнутый весной посреди сурового января.

Живое сострадание в её голосе жгло меня хуже защитной меди в минуту атаки. Я, сукин сын, подверг её опасности. Как я мог? Кто дал мне право ставить её под удар ради моих целей?

Я должен сказать ей, чтобы она шла домой. Чтобы даже не оборачивалась по пути. Чтобы навсегда забыла мою просьбу, а заодно и моё имя. Но её рука согревает мой лоб и проводит по волосам так, будто я хрустальный, а я пялюсь на неё, как дурак, и больше всего мечтаю получить мои очки обратно, чтобы рассмотреть и запомнить каждую деталь.