Норадреналин (СИ)

Уилл смеялся. Подкидывал в воздух орешки и ловил их ртом. На пятом — Алек неуловимым быстрым жестом перехватил один и нагло съел под аккомпанемент дружного смеха и обиженный возглас мальчишки. Показал язык, прикурил и снова закрыл глаза.

— Можно просто попросить, Руж! — возмутился пацан.

— Неспортивно, — усмехнулся Алек, глубоко затягиваясь. — Так интереснее.

— А еще герой войны называется, — пробурчал Уилл себе под нос, но все дружно заржали, и Алек засмеялся вместе с ними.

Какой он, к чертям, герой-то? Одно название.

— Мы уезжаем через месяц, Алек, — негромко повторил сержант, пристально глядя на него. Алек не видел, но чувствовал этот взгляд. — Ты с нами?

— Я…

Так хотелось согласиться. Бессовестно хотелось, безумно. Но сбежавший герой на фронте и сбежавший герой на базе Легиона — две большие разницы. Алек вздохнул и промолчал. В который уже раз.

— Алек, серьезно, — Стив положил руку на плечо, и он вздохнул снова, открывая глаза.

Они все смотрели на него, все. Обеспокоенно, с надеждой, с улыбкой.

— Я не могу, простите, — он растерянно развел руками, прикусывая губу. — Если меня узнают у вас, начнется такой пиздец. Я остаюсь.

Они сочувственно хлопали его по спине, обнимали, прощались. Уилл всплакнул даже, а он сам глотал слезы и улыбался, пока они собирали вещи, пока ходили на последние операции, пока пили вечерами и курили на крыше, уже все вместе — не по одиночке.

— Ты не один, — сказал ему Джо, когда они уезжали. — Просто помни, дурной мод, ты не один.

Той ночью он курил на крыше и рыдал взахлеб. Один.

— Руж!

Оглушающе, невозможно громко.

— Тиш-ше, — язык заплетался, губы немели, горло сводило.

Он закашлялся, ощущая спазмы и судороги, ощущая дрожь там, где дрожать-то было нечему. Руки тряслись. Алек попытался приподняться, но не смог, свалился мордой в землю, кажется, для полноты счастья сломав нос.

— Руж, ты живой? — еле различимый шепот.

— Нн… — больно, как же больно. — Н-не уве-ер-рен-н…

Кто-то стиснул его в объятьях. Это тоже было адски больно, но странно приятно. Система мониторинга нервно и отчаянно пищала, предлагая синхронизацию, перезагрузку, требуя хоть что-то, что поможет вернуть это тело в относительную норму. Алек скривил губы в подобии слабой улыбки, постарался не думать, на что получилось похоже, и все-таки отключился.

Джордж улыбался, тянул коньяк мелкими глоточками, перекатывая каждый на языке, облизывая губы. Алек улыбнулся в ответ и осушил рюмку как привык, залпом, вызвав у сержанта взрыв смеха.

— Ненормальные русские! Кто пьет так хороший коньяк?

— Летчики, — ухмыльнулся Алек и налил себе еще. — Десантники. Врачи, — добавил он, немного подумав. — Насчет остальных не уверен.

— Знаток, — сержант допил и накрыл рюмку ладонью, прежде чем он успел ее наполнить. — Я не мод, Алек, мне хватит. Но ты не стесняйся.

— Вот уж в стеснительности меня никогда не обвиняли. Джо… — он замялся, вздохнул.

Казалось бы, так просто — взять и задать вопрос. Но как же отчаянно страшно.

— Что?

— Почему вы позвали меня с собой? — наконец спросил он, глядя куда угодно, но не на сержанта.

— Потому что ты поблагодарил и угостил сигаретами, — Джордж усмехнулся и неожиданно улегся рядом, заглядывая в глаза. — Потому что людям надо помогать, Алек.

— Я не человек.

— Тебе лучше знать, кто ты для самого себя. А мне лучше знать, кто ты для меня, — глубокомысленно протянул сержант и закрыл глаза.

Спорить Алек не стал.

Пересохшие губы потрескались и ныли, но он даже не чувствовал вкуса крови. В горле будто застрял еж, ощетинившийся иголками — драло нещадно при каждом движении, каждой попытке сглотнуть, заговорить.

— Сколько? — прохрипел Алек в окружающую темноту.

Мальчишку он не видел, но чувствовал. Он вообще ничего не видел.

— Сутки, наверное, — неуверенно прошептали рядом. — Пить будешь?

Алек кивнул и застонал — от движения голова взорвалась болью. Зато в глазах немного прояснилось: расплывчатая фигура что-то протягивала ему. С третьего раза он попал, ухватил бутылку и присосался к горлышку, откусывая и выплевывая пробку. Открутить бы все равно не смог, из открытой пролил бы половину — слишком дрожали руки. На втором глотке очертания фигуры стали четче, к концу бутылки он почти мог разглядеть Игната нормально, но пальцы все равно выбивали замысловатую дробь по опустевшему пластику. Больно.

Пробный глубокий вздох прошил все тело, отдался мелкими судорогами в мышцах, скрутил легкие в приступе кашля. Когда отпустило — Алек встал, покачиваясь и с трудом осознавая, где небо, где земля. Голова нещадно кружилась.

— Пошли, лейтенант, — прошептал он, дыша часто, но неглубоко.

— Да ты еле на ногах стоишь! — крик отдался резью в висках, Алек поморщился, прижал ко лбу ладонь.

— Лучше не будет. Пошли, — повторил он, жмурясь и осторожно делая первый шаг.

Почему-то, когда Игнат обхватил его за пояс, поддерживая и заставляя опереться на себя, Алек даже не удивился.

Только украдкой улыбнулся в чужое плечо.

========== Глава 7. Герои ==========

Героизм — это преодоление страха.

(Стивен Кинг. Почти как бьюик)