Нормандский гость

— Боже мой, Можер, что ты наделал? Ведь её станут искать!.. А второй?

— Убийца. По виду — монах.

Вия оторопело уставилась на него:

— Как же это?.. Ведь ты даже без меча!

— Мечом я убиваю на поле битвы, а здесь — руками, — с улыбкой ответил нормандец.

— Можер... — и, заплакав от радости, Вия упала в его объятия.

Немного погодя нормандец поднял оба тела и, спустившись с ними по боковой лестнице, выбросил во двор.

Утром их обнаружили слуги, подняли было шум, но никто на это не обратил внимания, были дела важнее. Впрочем, дошло до Гуго. Нахмурившись, он задумался о чём-то, потом посмотрел на Можера. Их взгляды встретились. Можер хмыкнул и повёл плечом. Герцог подошёл и, ни слова не говоря, стал напротив нормандца.

— Они пришли, чтобы убить Вию, — ответил тот на немой вопрос.

— Королева-мать? — коротко спросил герцог.

Вместо ответа нормандец кивнул.

Гуго едва заметно улыбнулся и приказал слугам закопать трупы.

Глава 20. Из обвиняемого — во главу ассамблеи

Вечером того же дня Герберт предстал перед наставником с радостной и одновременно печальной вестью.

— Значит, тебе удалось? — не смог сдержать ликования архиепископ. — Я так и знал, что получится, ты способный ученик. Теперь расскажи всё по порядку. Никто не заподозрил?

— План не сработал, хотя всё было готово: мои люди поджидали короля в засаде, как раз у логова зверя.

— Но ведь ты говоришь, Людовик умер! Как же так?

— Он погиб не от моей руки.

И Герберт рассказал, что произошло на охоте.

Адальберон внимательно слушал. Когда рассказ закончился, он встал и медленно заходил по комнате. Новость была потрясающей, узник никак не мог собраться с мыслями, хотя, казалось, и был готов к этому. Наконец он остановился и, вперив взгляд в собеседника, проговорил, растягивая губы в улыбке:

— Господь услышал мои мольбы, Герберт, и воздвиг на пути врага преграду смерти. После похорон я освящу храм свечами во славу Господа. Да и ты чист перед Небом.

— Мои руки не запятнаны кровью Каролингов. В дело вмешался случай.

— На всё воля Божья на этом свете, — осенил себя архиепископ крестным знамением. Потом проговорил, глядя в окно: — Что ж, коли так, пора действовать. Говоришь, Гуго приказал меня освободить? Отлично, значит, выше его никого нет. И он же добавил, что суд состоится? Тоже неплохо.

— Что же в этом хорошего, коли вас будут судить? — не понимал Герберт.

Архиепископ повернулся к нему:

— На этом суде герцог явит свою власть. Вот для чего он ему нужен. Потом, когда дойдёт очередь до выборов короля, мнение будет уже единогласным. Пусть попробует кто-нибудь возразить реймскому архиепископу.

— Значит... — многозначительно протянул Герберт, — Гуго?..

— Церковь умеет помнить добро, — подошёл к нему Адальберон. — Сегодняшний день был последним для династии Каролингов. Они хотели уничтожить меня? А я уничтожил их.

— Но остался ещё один — Карл! — напомнил Герберт. — Вы не забыли? Брат Лотаря...

— А не забыл ли ты о письме, что приносил недавно? — зловеще блеснул глазами архиепископ. — Ты ведь ознакомился с ним. Императрицы сообщают, что Карл намеревается увеличить свою территорию, захватив Верхнюю Лотарингию, где хозяйкой герцогиня Беатриса, сестра Гуго! Скажи, мало ли страдала империя от нападений последних Каролингов? А тут ещё и этот!.. Понимаешь теперь, сколь опасен такой сосед и как желает она от него избавиться? Представь, он станет королём! Что скажу я Аделаиде и Феофано, чьими советами всегда руководствуюсь? Что Карл имеет право занять трон на правах сына короля Людовика, как и Лотарь? Что он законный правитель, и я ничего не смог с этим поделать? Нет, Герберт, не для того я служу империи, чтобы предавать её интересы, не зная, как выпутаться из создавшегося положения. Каролинги сами выкопали себе могилу. Начал рыть Людовик Заморский, а закончил Лотарь. Первый не дал Карлу никакого королевства, мало того, никакого видного поста не досталось младшему сыну. Даже епископ его не благословил как законнорождённое королевское дитя. Всё досталось одному Лотарю, который не захотел делиться с младшим братом и изгнал его из королевства. Но кто мог знать тогда, что пройдёт совсем немного времени, и он отдаст богу душу, а затем и его сын? Это и свело Каролингов в могилу. Я усматриваю в этом волю Всевышнего и потому не намерен, дабы не брать греха на душу, перечить этому, поэтому я столкну брата Лотаря в могилу его предков. Ныне он всего лишь восковая фигура в моих руках. Я обрушу на него такие обвинения, после которых изгнание покажется ему раем.

— Но он может начать борьбу!

— Это уже дело Гуго. И Церкви. Я подвергну его отлучению. Эта кара заставит его образумиться.

— Но мотив?..

— Протест против законной власти короля!

— Да ведь он от рождения король!

— Посмотрим, перевесит ли это чашу весов в его сторону. И знай, Герберт, у меня два сильных козыря, которые, случись в том нужда, побьют его карты: первый — герцог франков и второй — папа Иоанн!