Нормандский гость

Эмме осталось совсем немного, несколько шагов. Она уже видела дверь, над которой красовался гипсовый лев с ланью в зубах. Покои Можера. Сюда она шла; к нему стремилась с того самого дня, когда впервые увидела нормандца. Час настал. Ее час. И она вся трепетала, воображая, какой будет их встреча и как она будет дарить ему свою любовь, свое тело – исстрадавшееся, истосковавшееся, дрожащее от одной только мысли, что еще немного – и она упадет в объятия, которых так долго, так мучительно ждала…

Внезапно она вздрогнула. Застыла лиловая мантия, замерли полусапожки. Вблизи послышался звук шагов, крадущихся, но все же слышимых. Еще миг – и человек покажется из-за угла, где окно и где коридор обрывается. Здесь, направо – лестница, ведущая вниз. Именно по этой лестнице и стучали шаги. А рядом, под углом к покоям нормандца, другая дверь – в комнату Вии. Не она ли это торопится к себе?

Желая избежать встречи, Эмма укрылась в нише. И решила: появится девчонка – пусть пройдет. А она выждет немного – и в другую дверь, что со львом.

Женщина – а это была она, королева-мать безошибочно умела узнавать по звуку шагов – показалась из-за угла и, на этот раз не крадучись, смело пошла вперед. Эмма угадала, это и в самом деле оказалась Вия, которая, как могло показаться, шла к себе. Но не к себе. У Эммы упало сердце, когда Вия прошла мимо своих покоев и остановилась подо львом. Потом постучала. Из-за двери послышался шум, чей-то громкий недовольный голос, и она открылась. Голос тут же изменился на приветливый. Вия быстро юркнула внутрь, дверь закрылась, и все стихло.

Скрипнув зубами, королева-мать развернулась и торопливо пошла прочь. Придя к себе, позвала камеристку.

– Лоранс ко мне! Быстро! – приказала ей.

Та исчезла. Вскоре появилась Лоранс.

– Скажи, – обратилась к ней Эмма, – хорошая ли я королева?

– О да, ваше величество, – в удивлении захлопала глазами статс-дама.

– Обижала ли я тебя когда-нибудь? Только честно, не лги, не обижусь.

– Никогда, государыня…

– Делала для тебя что захочешь, не спрашивая – зачем, для чего?

– Конечно же, спору нет и я, право, удивлена…

– Значит, ты предана мне и любишь меня?

– Как можно сомневаться в этом, ваше величество? Ведь вы знаете, я по первому зову явлюсь и выполню любой ваш приказ.

– Что бы ты сделала с человеком, оскорбившим меня, посмевшим насмеяться надо мной, наплевать в душу?

– Господи, да разве есть такой?

– Да, моя милая. Так ответь, я жду.

– За ответом ходить недалеко. Ваше величество прекрасно знает, мне незачем говорить. Назовите лишь имя.

– Юная музыкантша, любимица моего сына.

– Вия! – воскликнула Лоранс.

– Ты смущена? В нерешительности? Страх закрался тебе в душу?

– Перед королем. Если он узнает, с меня живой сдерут кожу.

– Ему не узнать. Тайной владеем ты и я. Главное – держать язык за зубами, а в остальном я твоя заступница перед Богом и королем. Все понятно? Ты готова действовать?

– Я сделаю все, что прикажете, государыня. Повелевайте.

– Уничтожь эту девчонку. Ты знаешь как, у тебя есть яды.

Лоранс поразмыслила, покачала головой:

– Дело сорвется: она знахарка и знает противоядия.

– Тогда – кинжал! Но не сама, скажешь Эсхару. За горсть золота он проберется к самому папе и перережет ему горло.

– Я поняла, – кивнула статс-дама и коротко спросила: – Когда?

– После охоты. Не хочу раньше времени расстраивать короля. Теперь ступай. Завтра у тебя будет целый день, чтобы разыскать в городе твоего Брута.

– Покойной ночи, ваше величество, – поклонилась Лоранс и исчезла.

– Мерзавка, – размышляла вслух королева-мать, – так ты посмела переступить мне дорогу? Ведь знала, что я люблю нормандца, тем не менее не сделала для себя вывода. Решила пойти мне наперекор? Так пожалеешь об этом. Но я не стану тебя пытать, к тому же сын может разнюхать. Я просто убью тебя. И считай это милостью, потому что умрешь без мучений. Что до заговорщиков, то, полагаю, тревогу бить рано. Но я возьмусь за них, когда факты будут налицо.

Глава 19. Санлисский лес

Утром 20 мая замковый двор шевелился и гудел будто потревоженный улей: конское ржание, лай собак, перебранка, шутки, чьи-то приказания… Сверху поглядеть – настоящий муравейник, его обитатели копошатся, мечутся, бегут куда-то. И повсюду слышится одно, как разгадка всему – псовая охота! Любимое развлечение Людовика. Питал он слабость и к соколиной охоте, но устраивал ее чаще по просьбе фрейлин – любительниц скакать по полям с соколом или ястребом на руке. Ныне же было иное: вместо полей – леса, вместо ловчих птиц – своры собак, которых псари уже держали на поводках. Один из них, доезжачий, держал борзую ищейку, она-то и должна была по следу отыскать лежбище вепря либо место его кормежки.