Носки

Похож он был на какого-то актёра, который много где снимался, вот только вспомнить, на какого именно, никак не получалось. Было в нём что-то такое характерное, сериальное и эпизодическое. Наверное, поэтому его и звали Адриано.

— Да, чего-чего, — начал я.

— Диверсанты мы, короче говоря, хоть и сами об этом не подозревали, — добавил Илья.

— Ну да, я тоже так сразу и подумал. Как зашли в палату, думаю, точно диверсанты! — захохотал Адриано.

— Ладно. Поешьте, ребята, — сказал Мироныч. — Пойдём, — хлопнув по плечу Адриано, направился на выход седовласый солдат.

— Вон там, ребята, свободный накрытый стол у окна, — указала работница столовой.

Мы кивнули и заняли места.

Я, как и в прошлый раз, набросился на еду, как собака, и давился, и кашлял. Словно отвык от земной этой пищи. Будто давно, и гораздо больше, чем сутки, ничего не ел. Я давно заметил, что изрядно похудел за последние дни, чего не мог сказать про Илью. Он вроде точно так же питался, как и я, но казалось, объёмов своих не терял.

Освободив тарелки, я стал приходить постепенно в себя. Борщ словно через капельницу, казалось, моментально попадал в кровь, и к лицу приливал жар. Жизнь с новой силой пульсировала в венах и буквально растекалась по всему телу, наверное, минут пять, когда, наконец, вернулось более точное осознание этой действительности, и оставалось только подтвердить своё нахождение в этом мире и окончательно отметить себя на карте материи мира, дескать, я здесь!

Для чего? Для того, чтобы идти дальше. Для того, чтобы кто-то, где-то там, знал, что я не утратил эту тонкую связь и следую за знаками.

— О! Писателям больше черпака борщ не наливать! — засмеялся Илья. — Ты как вампир. Весь бледный, щёки красные, на бороде красная капуста, и глаза светятся. Вообще, жуть, — добавил он тут же, как будто искренне.

— Ты что, знаешь, как выглядят вампиры? — спросил я, заметив раздвоившийся, словно в хрустальном преломлении, образ Ильи.

— Да уж представь себе, — пробормотал Илья.

И в столовую зашёл тот самый чёрный человек.

— Вон он. Один из них, — указал Илья, прикрыв ладонью глаза. — Только не кровью он питается, а обвинением ни в чём неповинных, — добавил уже совсем захмелевший Илья, закинув голову на спину. — Что это мы с тобой? Борща тарелка, а мы «в зюзю», — пробормотал мой товарищ.

Казалось, что он так и заснёт.

— Что это с ним, писатель? — спросил появившийся, словно по хлопку у стола чёрный человек.

И Илья сразу же возвратился из внезапного безвесия.

— Такой, я вам скажу, борщец добрый, — пробормотал он.

— А можно мне такого же борща, как у этого парня? — спросил чёрный человек у женщины через окно на кухне.

— Прям такого же? — улыбнулась женщина в фартуке.

— Да! — ответил чёрный человек и подсел к нам. — Опросили мы остальных. И врачей, и сестёр. Все, как один, про эти ваши носки… — начал он. — Как сговорились.

— Ваш борщ, пожалуйста, — улыбнулась косуля волку.

— А он точно такой же, как у того парня? — спросил «волк».

— Это зависит полностью от вас, — ответилаему «косуля».

— Как же так? — спросил тот вкрадчиво.

— А так. Для одних этот борщ волшебный, а для других кислый, или пересолённый, — ответила косуля, махнув белым хвостиком своего фартука, и грациозно пошла на кухню.

— Как же это возможно? — спросил «волк». — Борщ либо вкусный, либо нет, — добавил он ей в спину.

Она остановилась с подносом стаканов, развернулась и, по-балетному отставив ногу, ответила:

— С таким лицом, как у вас, борщ будет казаться кислым. Но не в лице дело. А в том, что под ним.

— Понятно. Простите, — «волк» мотнул головой и вернулся к нам. — В общем, объяснений ни у кого нет, — сказал он, захлебнув ложку горячего борща.

— Чудо, оно и есть чудо, — констатировал я.

— Ну, не надо только, писатель, делать вид, что я вампир, а вы здесь все ангелы прям, — протянул чёрный человек. — Я, может, и рад поверить, да такого не бывает. Что мне объяснять начальству? Что в военном госпитале сплошь чудеса происходят? — добавил он. — Почему бы вам эти носки не отдать тяжёлым больным? — спросил он через минуту.

— Уже, — ответил Илья. — Думаю, вскоре будем наблюдать новое чудо, — расплылсяон в улыбке.

— А борщ-то у тебя, парень, другой всё-таки, — сказал чёрный человек, зажав перед лицом кусок хлеба, и как бы глядя сквозь него.

— А у вас-таки кислый? Может, горчички? — ответил Илья.

— Я хрен предпочитаю вообще-то, — чёрный человек не заметил поддевки.

— Оно и видно, — проговорил Илья.

— Ну, ты совсем-то не наглей. Нашёлся тут, остряк-самоучка, понимаешь, — пробулькал чёрный человек с полным ртом борща, отчего кусочки капусты повыпадали на стол. — Сейчас пойдём смотреть чудо ваше, — сказал он, смочив кусок чёрного хлеба в тарелке.

— Ну, не так же быстро, — сказал Илья.

— Чего ты мне тут лепишь? — возмутился чёрный человек. — Писатель сказал чётко: чудо, оно и есть чудо. Если оно есть, то оно есть, и не надо заднюю давать, — добавил он, посмотрев сначала на меня, а потом на Илью.

Он ещё несколько кусков чёрного хлеба макнул в бульон и, как пропитанные поролоновые губки, закинул в рот.