Носки

— Да, наслышан уже многажды. Ну, допустим, на них всё зажило, как на собаке, — махнул он рукой на нас. — Вам-то отчего легче стало?

— Да как, отчего? Хорошие ребята, сибиряки, хоть и гражданские. Они принесли с собой какое-то незримое чудо. И дело даже, наверное, не в носках этих. Не знаю точно, как сказать-то. Хотя сегодня вот напялили двоим тяжёлым, — развел руками Мироныч.

— Напялили? И чего?.. — спросил чёрный человек.

— Ну как, ребята? Чего молчите? — обратился Мироныч к тем двум тяжёлым.

— Так, на ком сейчас те самые носки? — спросил чёрный человек.

Мужики указали на одного, с замотанным лицом, и другого, лежащего на растяжке.

— Как вы себя чувствуете? Помогают ли вам носки? — начал допытываться чёрный человек.

— Знаете, как будто боль поутихла и вправду. Не то, чтобы совсем. Просто чуть легче стало, — ответил лежачий с растяжкой.

— Прямо за сегодня уже полегчало? — наклонился над ним чёрный человек.

— Ну, вообще-то сегодня их только и надели, — ответил тот.

— Ну, так легче? Или же вы всё-таки вообразили себе, что вам становится легче? Может, этот писатель всем здесь мозги скрутил? — вновь стал допытываться чёрный.

Надежда Викторовна приподнялась и, сложив руки перед грудью, возмущённо всматривалась в чёрного человека, качая в одной руке очки.

— Что тут сказать. Доселе не чувствовал я такого, как сейчас. Тело моё, как магнит. Чувствую, что-то над кожей пульсирует по всему телу, не только в ногах, — ответил больной.

— Над кожей? — переспросил чёрный человек.

— Да, что-то словно шевелится над телом. Будто бы его омывает тёплая волна, и всё растекается по мне, — ответил больной.

— Друг, тебе случаем судно не подать? — спросил другой лежачий, и нашу палату вновь сотряс многочисленный хохот.

— Надежда Викторовна, а вы что скажете? Можно ли с такими травмами надевать шерстяные носки? Тем более, что они наверняка нестираные даже, — обратился к медсестре чёрный человек.

— На войне все средства хороши, — ответила нервно Надежда, защёлкав кнопочкой шариковой ручки.

И ребята по-доброму засмеялись.

— Понятно. А ваше как положение? — спросил чёрный человек у больного с замотанным лицом. — У вас ожоги, по всей видимости. Верно? — пригляделся он.

— Да, я горел, — ответил солдат.

— Ну, так и как вам носки? — продолжил чёрный человек.

— Ощущаю покалывание.

— А, значит, носки всё-таки колючие! — воскликнул чёрный.

— Да мягкие они вообще-то, — сказал Илья.

— А я вас и не спрашиваю, — отрезал допросчик.

— Ну, во всём теле покалывание. Не только в ногах, — ответил забинтованный солдат.

— Да что-то не вижу я здесь чудес никаких, — подытожил чёрный.

— А вы их и не увидите, — сказал я.

— Что, не поддаюсь я твоему гипнозу, писатель? Небось, обидно? Думал, над всеми здесь власть имеешь, маг, чародей. Да не тут-то было, — сказал чёрный человек. — Товарищи солдаты, и вы, Надежда, вы когда-нибудь читали что-нибудь, написанное этим писателем? — обратился он ко всем присутствующим, отделяя меня от всех остальных. — Ну, чего молчите? То-то же. А почему вы не могли ничего прочитать? Да потому что этот человек ничего и не написал. Я навёл справки. Нет ни одной книги его авторства, — подытожил он.

— Да как вы смеете?! — воскликнула Надежда.

— Меня всегда удивлял тот факт, что такие красивые женщины вступаются за каких-то фантазёров, — произнёс чёрный человек.

— Неважно, сколько книг у писателя, важно, что он писатель, — сказал, казалось, впервые нахмурившийся Мироныч.

— Даже если этих книг — ноль? — спросил у Мироныча чёрный человек.

— Если слова наполняют смыслом жизнь, то этих слов достаточно, — сказала Надежда, вспыхнув и посмотрев мне в глаза, а потом вышла из палаты.

— Ну, вы даёте, писатель. Из-за вас только что женщина, раскрасневшись, ушла, — сказал чёрный человек.

— Да я вообще молчу, — буркнул я.

— Да в том-то и дело. Серый вы человек, тихий, скромный, казалось бы. Да только волнуете вы вокруг всех этой тишиной. В тихом омуте, как говорится, черти водятся, — чёрный человек хлопнул чёрной кожаной перчаткой по руке.

Я услышал, как отворилась дверь, и кто-то вошёл.

— Ну, и как ваше расследование? — обратился к чёрному человеку зашедший мужчина-врач.

Я вспомнил его. Он тогда, тем утром, когда нас привезли, принял командира и исчез.

— Да знаете, попахивает оккультизмом, — ответил чёрный человек. — Все здесь поклоняются каким-то вязаным носкам, которые явил миру этот неизвестный писатель.

— Я вам скажу, как главный госпитальный врач. Если такие раны так быстро заживают, то это нужно только приветствовать. И меня нисколько не смущает, чья в этом заслуга. Носков или писателя, — сказал врач.

— Скорее, заслуга той, кто связала эти носки, — произнес я.

— Конечно. Конечно. Думаю, вы правы, — ответил мне врач. — Как долго ещё будет продолжаться ваше расследование? — обратился он к черному человеку.

— Да, в общем-то, мне больше нечего здесь делать. Ни один человек здесь не пожелал сотрудничать со следствием. Единственное, я хотел бы взять одну пару носков на экспертизу, — ответил тот.

— Носки на экспертизу? — уточнил врач, улыбнувшись и не понимая озвученного.