Носки

Адриано как-то быстро затих, словно успокоившись, и задумался о чём-то далёком, закатив глаза и перестав моргать.

А в нашу палату снова проскользнула тень чёрного человека. Оказалось, что он нас ещё не покинул.

— Что, писатель, всё байки травишь? — спросил наш допросчик. — В общем, я изымаю пару носков на экспертизу. Ну, давайте, давайте. Кто там их напялил? Этикетка осталась? Коробка? Адрес? — стал донимать он со своими вопросами.

— Ну, вообще-то, ребятам только надели их, — сказал я.

— Значит, снимайте, — велел чёрный человек. — Или мне что, снова открыть вопрос о том, как двое неизвестных взяли в руки боевое оружие и, оказавшись на боевых позициях противника, препятствовали продвижению нашей армии? — пригрозил он.

— Да снимите с нас, братцы. Полежали уж. Пора и честь знать, — сказал солдат на растяжке.

С раненых сняли носки и бросили на тумбочку перед чёрным человеком.

Он надел со скрипом свои чёрные перчатки, взял в руки носки и озадаченно взглянул на нас:

— Что, даже не воняют? Ни разу не стираные?

— Ни разу! — сказал Илья.

Черный человек осмотрел их и, ничего особенного не увидев, бросил в пакет.

— Ну что, писатель, трави дальше, — сказал он сквозь зубы, будто не размыкая рта, и пошёл на выход.

— Вот зараза! Было две пары. Осталась одна, — сказал Мироныч. — Кто же всё-таки связал эти чудо-носки? — задумчиво произнёс он.

— Та, в которую влюблён наш писатель заочно, — напомнил Илья.

— Это я уже понял. Это, можно сказать, общеизвестный факт. Но ещё хоть бы какие-то подробности были. Может, она могла бы ещё связать, — сказал Мироныч.

— Ага, на весь фронт одна! — с сомнением произнёс я.

Потом объявили ужин. И вечер тяжёлыми фиолетовыми тучами сложился во что-то единое и плавно приближался к нашим окнам. Наконец, приблизился вплотную и, закрыв собой просвет, словно дышал на стёкла, отчего они запотели. А после внезапно рухнул и завалился набок, словно уставший гигант, державший весь день этот небесный свод, который из-за бомбардировок и перестрелок уже давно весь был расшатан, и раз за разом раскачивался, как крышка над кастрюлей с кипящей водой.

Мы снова пошли в столовую. Войдя в зал, мы попали в небольшую очередь. На ужин, к нашему удивлению, было гораздо больше желающих, чем на завтрак или обед.

А потом совсем неожиданно кто-то зашёл со спины. Я обернулся и увидел «не наших», которые решили стать нашими в тех самых окопах.

Они были невредимы, и стояли на своих ногах. Более того, казалось, были здоровее здоровых.

— Помните нас? — обратился один из них.

— Да уж, сложно вас забыть, ребята. Но сложнее вас теперь узнать. Как новенькие, если это вы, конечно, — ответил Илья.

— Вы помогли нам, и мы этого никогда не забудем, — сказал тот, кто первым обратился.

— Я уж подумал, что вы скажете, дескать, вы помогли нам, и мы вам этого никогда не простим, — усмехнулся я.

— Да нет, это от души. Мы больше не хотим на ту сторону. Уже подали заявление, чтобы перейти к вам, — ответил первый.

— Те носки нас исцелили, и мы их передали сёстрам. Здесь уже никто не удивляется, это никому не кажется странным, будто так должно было быть, — сказал второй из новых наших.

— А ваши однополчане-то лишились ног вроде бы, мы слышали, — сказал я.

— Похоже, это нам знак, что не на той мы стороне были, — сказал первый.

— Чудо может быть только на стороне света, — просто сказал я. — А солнце восходит на востоке. А на западе оно падает и гаснет, и всякий, кто идёт на запад, попадает в западню, где вместо солнца манят фонарём, — закончил я.

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Дождавшись своих порций, мы направились к столу. Уселись и приступили к ужину, и тут же за наш стол поставили ещё три подноса. Я не обращал внимания, кто усаживался с нами. Просто смотрел в свою тарелку.

— Ну, ребята. Как дела-то? — сказал знакомый голос.

Я поднял голову и увидел командира, а рядом с ним и Дрозда, и Костю.

— Сидят, понимаешь, как не пришей кобыле хвост! — засмеялся командир и подал руку.

— Рад вас видеть всех! — поздоровался Илья.

— И мы вас! — ответил Костя.

— Гляжу, всё в порядке, — я обвел взглядом всю компанию.

— Чего-чего, писатель, но это в действительности верно. Раны затягивались практически на глазах, — ответил командир.

— Да, никогда не забуду лицо доктора, который зашёл к нам на следующее утро, — усмехнулся Дрозд.

— Это да. Такая же песня, — сказал Илья.

— Я также никогда не забуду и Воробья, — добавил, погрустнев Дрозд.

— А как же этот, следопыт? — спросил я.

— Несколько раз допрашивал. Всё пытался скрутить сюжетец в сигаретку, да выкурить, — ответил командир.

— И чего? — спросил Илья.

— Да чего-чего, у него из курительных принадлежностей одни только губы. Дрозд ему и предложил свой мундштук, — подмигнул командир под смех Дрозда и Кости. — В общем, оружие я вам не давал. Вы ни в кого не стреляли, — добавил он. — Правда не всегда нужна.

— Понятно, — произнёс я, разламывая кусок трески в картофельном пюре, усыпанном крупными обрезками моркови и лука.