Носорог для Папы Римского

— Ты — орудие дона Антонио, — возразил он, — если только не его шут. И теперь шут потерял своего хозяина. Ведь ты его ожидал, не так ли, господин Сальвестро? Здесь так много самозванцев и подражателей… Твое послание, Сальвестро, попало по ложному адресу, но взгляни-ка на свою добычу. Твой старый командир из Прато, никак не иначе. — Он повернулся к подвешенному в холсте человеку. — Так что же, он метил на место дона Антонио или на мое собственное? Как по-твоему, господин Сальвестро? В подобных обстоятельствах разницу, возможно, очень непросто уловить.

Сальвестро неотрывно глядел на него, все еще до немоты ошеломленный таким оборотом дел. Твой старый командир из Прато? Что он этим хотел сказать? Угодивший в ловушку дернулся снова. Диего взвесил в ладони штырь, потом легонько постучал им по холсту.

— Славный выбор. Что скажете, сержант Руфо? Хороший выбор? Вы стали бы пользоваться подобным оружием?

И, опустив голову, он пробормотал себе под нос:

— Надо побыстрее с этим покончить.

Распростертый на полу, Сальвестро видел, как Диего отбросил штырь в сторону. Послышался грохот. Потом полковник одним движением выхватил шпагу и вонзил ее в холст — обеими руками, налегая всем телом, чтобы вогнать клинок чуть ли не по самую рукоять. Когда Диего вытащил шпагу, мешок стал содрогаться. На одной из его сторон образовалось темное пятно, откуда начало капать, а затем полилась тонкая струйка. Содрогания вскоре прекратились.

Диего пригнулся и рассек дно мешка. Промокший холст разделился, словно пара окровавленных губ, оттуда обильно хлынула красная жидкость, а затем наполовину вывалился труп, скользкий, словно мертворожденный теленок. С другой стороны сарая снова скрипнула дверь.

— Идите сюда, дон Антонио! — не оборачиваясь, крикнул дон Диего и потянулся вверх, чтобы высвободить прогибающийся холст. — На а теперь давай-ка посмотрим на тебя, — обратился он к мертвецу.

И-и-и, и-и-и, и-и-и, и-и-и…

Этот скрип становился все настойчивее, все громче и чаще. А остальное оборачивалось к лучшему. Да, так выходило гораздо, гораздо лучше. Ему придется поговорить с Якопо, и Якопо это не понравится. Как он запаниковал при виде великана. А появление еще одного человека на борту обеспокоит его еще больше. Деньги, подумал Серон. Дать ему денег, и помощник придет к тому же заключению, к которому пришел он сам, когда в ужасе и изумлении слушал безумные обличения Диего. Что-то помутило его рассудок. Это было единственным объяснением. План изменился, дон Антонио… Все эти разговоры об аудиенции у Фернандо были полным вздором, а зерно правды лишь заставляло это зелье бурлить и пениться еще сильнее. Чего стоит милость Фернандо, если валюта преданности обесценилась, если людей, владеющих оружием, вытеснили люди, владеющие красноречием? При дворах в Валенсии, Толедо и Мадриде рыскали сотни льстивых карьеристов, знающих, что полезных предпочитают верным, что Новые Люди — всегда! — ставятся выше Старых. Фернандо — он холоден, умен и болен.

Диего не мог рассчитывать на благосклонность ни короля, ни Бога. Когда тебя отталкивают и земля, и небо, что еще остается, кроме моря? Серон поглядел вдоль пирса на «Санта-Лючию», где наконец-то собиралась на палубе разношерстная команда, на сияющее полотнище воды позади корабля, где дон Диего и встретит подобающую ему судьбу, наедине со своей нелепой добычей, в открытом море, где нет ни короля, ни Бога. Я пришел к такому решению… Серон так и уставился на него, потом стал медленно кивать, стараясь не улыбнуться, не разразиться истерическим смехом и думая, не ослышался ли: к чему быть умным, когда твои противники так услужливы? Тот, кто тайно следил за каждым его движением все эти долгие летние месяцы, кто наблюдал за его переговорами с Фарией, — этого человека больше не было или же очень скоро не будет. Якопо будет не слишком доволен новым членом команды. Не поговорить ли с помощником прямо сейчас?

Нет, чем позже, тем лучше. Поскрипывая туфлями — и-и-и, и-и-и, и-и-и, — Серон продолжил свой путь вниз по набережной, прочь от шумливой толпы. Теперь уже недолго оставалось до прибытия его святейшества. Который час? Почти полдень.

— Я знаю, как это исправить.

Кто-то беззвучно приблизился к нему сзади, какой-то господин, шедший быстрым шагом, чтобы его догнать. Поравнявшись с ним, он пошел с ним в ногу и указал на скрипучие туфли. Серон скользнул взглядом по незнакомцу: чудесная шляпа, камзол отличного покроя и из хорошей ткани, шпага, почти такая же изящная, как и его собственная. У него были правильные черты лица, а в уголках рта играла полуулыбка. В руке он держал два яблока, предложил одно Серону, но тот отказался. Тогда незнакомец спросил:

— Вы дон Антонио, не так ли?

Серон признал, что так оно и есть, слегка удрученный навязчивостью этого типа.

— Тогда для вас имеется послание.

— Послание? От кого?