Ностальгия

– Куда ж без них, – усмехается Эрнесто. – Без потерь народ расслабляться начинает. Потери нам мотивацию обеспечивают. Одного моего снайпер в ногу подстрелил, еще один ловушку проворонил.

– Выжил?

– Ему ни хрена, ни царапины, а второй номер его с контузией валяется. Все бы ничего, да заикается теперь, сволочь. Пока доклад сделает, партизаны уже кофе дома попивают. «З-з-десь Т-т-т-рент. Им-м-м-мели к-к-контакт...» – передразнивает Гус невезучего.

Невольно улыбаюсь. Гус – тот еще комик, хотя и повод он выбрал для шутки – закачаешься. Вино пробуждает во мне аппетит.

– Кэтти, нам бы горячего, – прошу пробегающую мимо официантку.

– Есть тушеные в сметане овощи, есть телячьи отбивные, есть свинина в горшочках, – отвечает она, выставляя пиво на соседний столик.

Смотрю на Гуса. «Отбивные?» Эрнесто пожимает плечами – все равно, мол.

– Давайте отбивные, милая. И еще вина.

– Хорошо, сержант, – деловитая крепкотелая девушка мчится дальше.

– Ну, и как тебе тут? Освоился? – спрашивает Гус.

– Да будто и не уходил вовсе. Все такое же. Взводный только мудак резьбовой, ну да это пройдет – мы у него первый опыт. Сам знаешь, хорошего начальства не бывает.

– Это точно. Я сам такой, – смеется Гус.

– А тебе как, не надоело еще?

– Надоело, не надоело, какая разница? Выбора-то все равно нет. К тому же, еще пара лет – и я пенсионер. Хочу вот омоложение пройти. Пока служу, половина – за счет Корпуса.

– На молоденьких потянуло?

– Да пошел ты, – беззлобно огрызается Гус.

– Жениться-то не думаешь?

Гус не спеша допивает стакан. Облизывает губы. Склоняется ко мне.

– Тут такое дело. Вроде как женат уже я. Неофициально, правда...

– И давно?

– Года три будет. Она администратор в нашем супермаркете. Хорошая деваха. Что-то такое в ней... – Гус шевелит в воздухе пальцами. – Ну, не передать. Я даже пить почти бросил. Не нужно стало.

– Зовут-то как?

– Ильза. Если ухмыльнешься, зубы выбью. Любит она меня, хотя смотрю на себя со стороны – за что вроде?

– С чего мне ухмыляться? – серьезно отвечаю я. – Ты мужик солидный, с деньгами. Таких бабы любят. Просто мы все кобелиться привыкли, а как остановишься – только выбирай.

– Нет, я тебе точно зубы выбью, – вздыхает Гус, вертя в пальцах пустой стакан. – Как был ты циник, так и остался. Жизни радоваться надо.

От удивления я чуть не поперхнулся вином.

– Гус, ты ли это? Мы в Корпусе, не забыл? Тут все циники. У нас ведь все просто: спустил курок, и дела нет ни до чего.

– Херня все это. Жизни радоваться надо. Я это с Ильзой понимать начал. Приходишь домой, измудоханый весь, грязный, а она тебя встречает, целует, стол накрыт, и смотрит, как ем, и сама без меня не ужинает. А потом болтаем с ней ни о чем, и так легко, что словами не передать. Мне с ней без всякого траха в кайф.

Он замолкает, ждет, пока официантка выставляет на стол тарелки. Благодарит ее кивком. Разливает вино по стаканам.

– Она ребенка от меня хочет, а я все тяну. Боюсь чего-то. – признается Эрнесто.

– Дела... – только и могу сказать я.

– А ты сам? Как твоя подруга? Ника, кажется? Видишься с ней?

– После того, как обложили меня, поссорился с ней. У нее уже и жених есть. Настоящий, мне не чета. Адвокат. Сытый такой, с бородкой.

– Жалко. Деваха высший класс. Слушай, дурень, а пошли ко мне? Я тебя с Ильзой познакомлю. Что мы, у меня не выпьем? – он презрительно качает бокалом.

– Да нет, старик, извини. Не хочется что-то. Давай уж тут посидим, – меньше всего мне сейчас хочется видеть чужое счастливое гнездышко.

– Ну, как знаешь, – легко соглашается Гус.

И весь вечер мы накачиваемся с ним вином, травим друг другу сальные анекдоты и громко хохочем, не обращая внимания на косые взгляды за спиной.

–31–

В одиночестве брести по Цветочному бульвару ночью – только нервы себе тревожить. Среди ярких разноцветных огней льется сплошной людской поток, словно где-нибудь в увеселительном районе Зеркального в ночь на воскресенье. Повсюду довольные лица, беззаботные женщины в вызывающих одеждах, лица вспыхивают улыбками. Если присмотреться – отличия от увеселительного района все же есть – не меньше половины присутствующих носят ту или иную форму, а вдоль тротуара туда-сюда курсируют моторизованные патрули с хмурыми военными копами. Такая их судьба – службу свою поганую тащить, когда все веселятся.

Вечер удивительно хорош, легкий теплый ветерок шевелит ветви, небо, чистое от туч, играет переливами Спирального созвездия. И все бы хорошо, да вот не знаю я, куда податься, а толкаться среди веселой толпы в одиночестве – то еще удовольствие. Грустинка какая-то завязла глубоко внутри, хочется посидеть в тихом месте, или поговорить с кем неспешно, по душам, да только нет такого места сегодня в Марве. Все заведения забиты до отказа, гул и гомон такой, что собеседнику кричать приходится, даже в массажные салоны очередь и девочки расписаны на часы вперед. Форт-Марв отрывается напоследок, словно последние дни живет, гудит голосами, наперебой обсуждая недавние перестрелки и зачистки местности.