Ностальгия

Шар рассказывает мне, как училась в университете. Как потешно к ней клеился моложавый преподаватель математики. Как с группой сокурсников ходили в походы в карстовые пещеры, и как однажды она отбилась от группы и целый день блуждала одна в подземных лабиринтах, а потом выбралась на поверхность в незнакомом месте. Она говорит и говорит, постепенно забывая, где находится, глаза ее блестят, она улыбается восторженно, словно девчонка, потом она отпускает мою руку и начинает увлеченно жестикулировать. Она теряет постепенно плавную, выверенную, корректную речь, она сыплет совершенно необидными и не пошлыми жаргонизмами, студенческо-корпоративный слэнг из ее уст звучит, словно стихи. Я слушаю, боясь вставить хоть слово, чтобы не прервать ее откровения, не спугнуть ненароком. Раскрепостившись, сняв невидимую броню женщины-офицера, она превращается в живое, непосредственное существо. В восхитительную женщину, к которой так и тянет прикоснуться, чтобы убедиться – она настоящая.

«Ей всего–то тридцать. Совсем молодая еще», – думаю я. Кажется, с сожалением думаю, потому что мои тридцать – я уж и забыл, что чувствовал тогда, как жил, и все равно – мои тридцать уже давно позади и на женщин теперь я смотрю все больше созерцательно. И злюсь на себя за это, потому как кобелизм – моя неотъемлемая черта, но вот нет чего-то в башке, хоть убей, и все больше говорить хочется, хотя иногда глазами тайком по привычке ощупываю ее фигуру, цепляюсь за ее выпуклости, и глушу в себе мальчишеский порыв – развернуть ее лицом к себе, прижать грубо, пробежать ладонями по всему ее гибкому телу, измять, как цветок.

К бассейну приходим незаметно, словно и не прошли полгорода. В этом районе пусто, заведений в округе нет, и город шумит где-то за поворотом, просвечивая разноцветными огнями сквозь кроны деревьев. Сонный дежурный в холле, сразу видно, тут не аншлаг. Быстро переодеваемся, встречаемся у входа в зал. Сторона для рядовых ярко освещена, у бара гуляет какая-то веселая компания, пользуется пустотой, отрывается по полной. Многоголосый смех, я бы даже сказал – гогот, отражается от воды.

– Может быть, лучше пойдем на нашу сторону? – неуверенно интересуется О'Хара. – Там никого.

– Если пригласите – с удовольствием.

Мы перелезаем через невысокое ограждение «для господ». Служащий смотрит на экранчик сканера. Кивает приветственно.

– Все в порядке, лейтенант. Прошу.

– Этот господин со мной.

– Хорошо, мэм. Включить свет?

О'Хара вопросительно смотрит на меня. Над дальней стенкой царит полумрак. Только редкие светильники у дна, да отсветы из соседнего отделения разбавляют тьму.

– Оставьте так, если можно, – прошу я. – Так вполне уютно.

– Только нырять без освещения запрещено, – предупреждает парень.

– Не волнуйтесь, мы правила знаем, – успокаиваю я.

Служащий скрывается в темном коридоре. Остаемся одни в уютном сумраке, если не считать звуки веселья, доносящиеся через бортик. Зеленовато-серая вода, едва разбавленная желтыми подводными фонарями, придает помещению этакий романтический флер.

– Ну что, поплыли? – спрашивает О'Хара.

– С удовольствием, Шар.

Мы опускаемся в воду и плывем по соседним дорожкам. Я неспешно гребу, стараясь не обгонять ее, О'Хара, наоборот, старается показать мне, на что способна. Плавает она, кстати, вполне сносно. Хотя это не удивительно – иначе она бы из офицерской школы пробкой вылетела.

– Шармила, не нужно выкладываться, – прошу я ее.

Она сбавляет темп.

– Почему?

– Получайте от процесса удовольствие. Вода – ваш друг. Представьте, как она проходит сквозь вас и смывает все печали. Плывите не спеша, но отдавайтесь движению полностью. Распрямляйте тело до конца и скользите.

Она смотрит на меня удивленно. Пробует. Сбивается на барахтанье. Снова пытается. Тело ее, покрытое почти прозрачным в воде купальником, подсвеченное снизу, тюленем скользит в толще воды. Как могли ее ноги показаться мне суховатыми? Они просто великолепны! Стараюсь на разглядывать ее, точнее, стараюсь, чтобы это не выглядело слишком явно. Темнота помогает маскировать мои жадные взгляды.

– Еще резче! Спина прямая! Выдыхайте медленно! – подбадриваю я ее.

Она действительно легкая ученица. Старательная, но не зубрилка. Понимает меня с полуслова. Плаваем от бортика к бортику минут тридцать, пока она не сдается.

– Передохнем?

– Конечно, Шар. Вы и так долго продержались.

– Терпеть не могу, когда мне льстят, – отмахивается она.

– Никакой лести. Вы неплохо чувствуете воду.

– Вы поплавайте пока без меня. Я вымотала вас, наверное, – улыбается О'Хара.