Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том I

А ещё у нас, ребят из этого самодеятельного кружка по интересам, где безусловным лидером был наш белокурый одноклассник Лев Николаевич, появилась к концу выпускного класса ещё одна объединившая нас всех тема интересов. Это был Его Величество Космос со всеми его волнующими юные души тайнами. В те годы начала пятидесятых в ряде популярных журналов чуть ли не в массовом порядке пошли публикации о знаменитом Тунгусском метеорите, упавшем в сибирской тайге в начале XX века, а также о Сихотэ-Алинском, который ровно через сорок лет после него взорвался в западных отрогах одноимённого хребта в верховьях приморской реки Бикин. И если с Сихотэ-Алинским небесным посланцем было всё вроде бы ясно, поскольку его железные осколки можно и до сих пор найти в районе его падения (кстати, один из таких обломком весом почти сто граммов хранится и у меня на книжных полках после журналистской командировки в Красноармейский район Приморского края в 90-х годах – мне подарил его один местный житель), то тайна Тунгусского и до сих пор не раскрыта. По крайней мере, на месте его гигантского взрыва не обнаружено за сто с лишним минувших лет ни грамма небесного вещества, хоть косвенно принадлежавшего ему, кроме будто выкошенных на огромной площади вокруг воронки вековых деревьев в дремучей сибирской тайге. На этот счёт и тогда ещё было множество самых разных версий, но в нашем «тайном» кружке (кстати, о его существовании никто из учителей и наших родителей ничего и не знал) на полном серьёзе восприняли только одну: мол, это было не что иное, как звёздный корабль инопланетян, потерпевший аварию над сибирской тайгой в районе реки Подкаменной Тунгуски. Конечно же, мы начитались самой разной научной фантастики. Но, как бы там ни было, многие из нас по-настоящему заболели этой «звёздной» болезнью: мы, выпускники 1953 года в дальневосточной таёжной глухомани, уже мечтали о строительстве больших межпланетных кораблей, на которых можно было бы долететь до самых отдалённых миров нашей бескрайней Вселенной. Но для начала надо было ещё поступить на учёбу в какой-нибудь авиационный институт – так думали многие из наших ребят, в том числе и автор этих строк. Да, тогда, в юности, нам казалось, что в жизни нет ничего невозможного для нас.

Тогда же, в этот мой последний школьный год со мной случилось ещё одно удивительное потрясение. Фантастические рассказы и повести Ивана Ефремова я с удовольствием читал и раньше. Но одна его повесть, попавшая мне в руки именно зимой 53-го, когда я жил в кавалеровском интернате, и которую буквально за пару вечеров «проглотил» от корки до корки, потрясла меня просто невероятно. Нет, она была не о глубинных мирах Космоса, она, наоборот, увлекла меня на этот раз в бесконечную и доселе мне практически ещё неведомую и, по сути, бездонную пучину древней истории народов нашей собственной планеты. Эта удивительная повесть просто ошеломила меня, и даже гораздо больше, чем первый прочитанный мною в детстве рассказ о маленьком кролике Рваное Ушко, после прочтения которого я тайно возмечтал впервые, что когда-нибудь и сам напишу хорошую книгу. Повесть эта называлась «На краю Ойкумены», с главным героем которой, молодым древнегреческим скульптором, я чуточку прикоснулся к таинственной крито-микенской культуре, о которой и древние греки знали уже очень и очень мало, потом познакомился с финикийскими корабелами и пережил рабство в древнем Египте. Мы вместе бежали из рабства через ливийскую пустыню, но всё-таки были снова захвачены египетскими воинами и возвращены в узилища. Нас, беглецов, не казнили, а великодушно приговорили к фараоновой охоте на свирепых белых носорогов в верховьях Нила, которых мы должны были пленить практически голыми руками. Уцелевшие после такой смертельной охоты рабы ушли в центральную Африку и там познакомились с неведомой им ранее высокой культурой древнего африканского народа. Главный герой повести после всех этих приключений всё-таки смог вернуться на родину и изваять из крупного прозрачного, зелёно-голубого кристалла берилла, который мог бы быть добыт лишь где-то в недрах Южной Африки, изумительную по красоте гемму. А изобразил он на этом необычном камне изящную фигурку своей любимой, которая все эти годы ждала его, проглядев все глаза, на берегу моря, в которое когда-то проводила его, но и себя с двумя друзьями, с которыми сумел преодолеть все невзгоды в неведомых землях. Три мужские фигуры, искусно вырезанные на прозрачном камне, стоят, обнявшись как символ настоящей мужской дружбы: в центре стоит богатырского сложения негр, положив мускулистые руки на плечи своих друзей, стоящих по его бокам с копьями в руках, – древнего грека и этруска.