Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том I

Одним словом, жители Вилюя совсем не считали себя отрезанными от всего мира. Правда, здесь не было тогда ни электричества, ни радио, ни телефонной связи, но почта работала исправно, в село регулярно доставлялись свежие газеты. В ту пору вообще наши люди не были уж слишком притязательными к каким-либо бытовым изыскам. Они просто работали, и сами обустраивали собственный быт, исходя из существующих в то время возможностей. Экономическая реальность той поры в свою очередь полностью оправдывала существование и самого колхоза «Вилюй», поскольку единственный в округе большой ставной невод колхозников, установленный на океанской стороне на острове Старичок, почти на 90 процентов обеспечивал Авачинский рыбокомбинат сырьём – лососем и сельдью. А ведь были и другие колхозные рыбацкие бригады – и на реке-протоке Вилюйке, и в бухте Саранной. Особенно был заметен вклад вилюйских рыбаков в общую областную рыбацкую копилку в годы Великой Отечественной войны. И именно непосредственно для обработки уловов вилюйских рыбаков в бухте Саранной был в своё время построен филиал Авачинского рыбокомбината и маленький посёлок рыбообработчиков под именем Малая Саранная. Так что зря ломают свои головы местные камчатские историки-краеведы над этой проблемой: всё было сделано по уму в ту реальную пору, исходя из конкретной экономической целесообразности и существующих на тот момент технико-экономических возможностей. И низкий поклон тем людям, которые жили и трудились в той конкретной реальности не только ради собственного блага, но и во благо всей нашей Родины, переживавшей такой сложный и противоречивый период своего существования.

Вполне вероятно, что сам посёлок Вилюй существовал ещё задолго до основания здешнего колхоза. Так, на Летнике, правом берегу протоки Вилюйки, практически все жилые домики (их там вообще было совсем немного) напоминали скорее временные строения-полуземлянки, сложенные из чего попало (в стенах попадались даже фрагменты смолёных бортов кунгасов и отшлифованного прибоем плавника) и по окна обложенные дёрном. Был даже один покосившийся каркасный барак, явно построенный лет пятнадцать тому назад и разделённый на три или четыре отдельные квартиры. В одной из этих квартир жила семья моего друга-одноклассника Вовки Марасанова. А из явных новостроев были здесь только два дома: в большом доме, сложенном из пилёного бруса, с торчащей из пазов венцов рыжей паклей, был магазин, заведовал которым старший из братьев Варенниковых (младший работал в разное время то в одной из рыбацких бригад, то в рыбкоопе); а в маленьком, обшитом крашеной вагонкой, находилась почта, и там же жил единственный её работник. В летнее время, когда в село приезжала кинопередвижка, на стене магазина закреплялся белый киноэкран, и, как только зажигались звёзды, жители села, устроившись на чём попало, становились кинозрителями. А домик почты стоял напротив устья реки-протоки у почти отвесной скалистой стены сопки, наполовину заросшей скудной растительностью. Верхняя половина, совершенно отвесная, была вообще из серого камня, изрезанного вдоль и поперёк глубокими трещинами, и в этих трещинах роскошными букетиками гнездились красивейшие фиалки. Мы, пацаны, не боясь сорваться со скалы, нередко добирались до этого природного цветника, чтобы принести домой хоть несколько этих чудных кустиков. Мимо почты проходила тропа к пляжику между скал, где обычно высаживались прибывшие катером пассажиры. Там же приставала и большая шлюпка бригады моего отца, работавшая на острове Старичок. И однажды, проводив очередной раз отца на этот остров в океане, я возвращался домой и, не доходя до почты, увидел в буйном кусте шиповника ещё с недозрелыми ягодами самый настоящий жёлто-зелёный сочный огурец. Сначала я подумал, что кто-то из проходящих рыбаков обронил его здесь нечаянно, однако, когда взял его в руку, за ним потянулась из куста длинная огуречная плеть. Самое удивительное было то, что в этом селе никогда не росли огурцы в открытом грунте, а стекла не только для парниковых рам, но и для оконных, взять было просто негде. Но я не стал ломать голову над тем, как попало огуречное семечко в этот куст шиповника и как из него смог вырасти всего один-единственный такой красивый и сочный огурец. Я просто принёс эту свою сказочную находку домой, отдал его не менее меня удивлённой маме и рассказал, где я его нашёл. Мама разрезала огурец пополам, надрезала сердцевинки половинок крест-накрест кончиком ножа, посыпала солью и потёрла их друг о друга. И мы с великим удовольствием тут же съели этот удивительный подарок судьбы. Бывает же такое…