Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

Щемящая тоска, вызванная воспоминаниями прошлого, угнетала сознание; где-то в глубине души рождалась и тихо звучала печальная мелодия о давно утраченном, безвозвратном. Валентина… Чудесная, неповторимая в своём роде девушка, вызвавшая давным-давно в неискушённой ещё душе юноши светлое чувство первой любви, незабываемое. Пройдут, может быть, ещё долгие годы, будет много всевозможных встреч с другими красивыми и хорошими девушками, о многом сотрутся следы в памяти, но каждый раз он с тихой грустью или волнением будет вспоминать свою юность, жаркий трепет взволнованных рук любимой и первый восхитительный поцелуй, похожий, скорее, на робкое прикосновение лёгкого ветерка к разгорячённым губам. И ещё долго будет вспоминаться задумчивый свет луны, тихий шелест листвы тополей, будут выплывать из глубин памяти и другие немые свидетели той чудесной ночи, когда-то автоматически запечатлённые мозгом и сохранённые на долгие годы, дополненные и разукрашенные воображением. Такое бывает один лишь раз, и поэтому память так бережно сохраняет это на всю жизнь…

Долго стоял Сергей у окна, слушая дикую симфонию разгулявшейся во всю свою силу стихии, растревоженный всколыхнувшими чувствами. На лице его печать сожаления и необратимого желания вернуть всё утраченное, и в то же время осознания бессилия сделать это…

Природа-матушка, ты, наверное, допустила непростительную ошибку, отпустив человеку лишь только одну весну за всю его жизнь, да и ту безжалостно короткую…

7.

Иринка всё чаще и чаще замечала, что с Сергеем творится что-то неладное. Все последние дни он был каким-то тусклым, рассеянным и невнимательным к ней. Она терялась в догадках, но ничего так и не приходило на ум. На перекуре сядет Сергей в сторонке, задумчивый взгляд его тянется куда-то вдаль, за сопки в зелёном убранстве, чуткое ухо ловит шёпот прибойной волны. Иринка чувствовала, что в такие минуты он бродит в своих мечтах где-то далеко-далеко от неё, и тревожное предчувствие больно сжимало сердце девушки.

Однажды вечером, когда сидели они вдвоём в своём укромном местечке на берегу, Иринка, решительно блеснув антрацитовыми глазками, спросила его с тревогой:

– Что с тобой, Серёжа? За последние дни не узнать тебя…

Она ласково погладила его руку, пытливо вглядываясь в его лицо в ожидании ответа. Он нервно сжал её тонкую ладонь и вздохнул.

– Не знаю, Иринка, – ответил он, – не знаю, как и сказать…

И вдруг он заговорил, взволнованно и торопливо, чего с ним не было никогда раньше.

– Понимаешь, когда я кончал десятый класс, мне хотелось сделать для людей что-то большое, красивое, доброе, но что именно, я ещё не знал тогда. Но я не унывал: я был уверен, что сделаю это непременно, ведь жизнь только начиналась, и впереди был непочатый край времени. Так нас воспитали в школе… Но всё сложилось как-то неладно. Мечты так и не сбылись, так и остались только мечтами. Ведь, понимаешь, хочется жить так, чтоб постоянно чувствовать, что ты нужен людям, ну просто необходим им, что ты делаешь полезное дело. Однако я так и не выбрал до сих пор дела по душе. Вот и мечешься из края в край, ищешь и не находишь удовлетворения совести. А годы идут, идёт жизнь…

Иринка рассмеялась.

– Чудак ты, Серёжка! Строишь из себя Печорина наших дней. Смешно. – И заговорила горячо: – Оглянись вокруг – жизнь кипит. Нужно только желание, чтобы влиться в неё, и тогда удовлетворена будет твоя совесть, и сбудутся твои мечты. Я знаю, они хорошие. Так зачем грустить и петь печальные песни? Нужно действовать и немедленно.

Сергей усмехнулся в темноте.

– Нужно действовать, нужно влиться… Громкие слова. Ведь тогда лишь будешь чувствовать себя превосходно, когда будет дело по нраву. А работа грузчика меня совсем не устраивает – не для этого надо было кончать десять классов…

– Работа любая хороша, – взвилась Иринка. – Ведь кому-то надо быть и грузчиком или землекопом. Живут люди всю жизнь и не стонут, не ропщут, как ты, чудак. А если чувствуешь, что способен на большее, – учись… – Она споткнулась и добавила тихо, заметно смутившись: – Будем вместе учиться, заочно…

Сергей улыбался задумчиво и снисходительно. Он смотрел на тёмную колеблющуюся поверхность бухты, прислушивался к тихому шелесту набегающих волн на песок…

– Я уйду в море, – сказал он немного спустя, – там поищу своё дело…

Иринке вдруг стало холодно. И звёзды на тёмном небе, до этого такие привлекательные, манящие своим таинственным светом, сразу как-то показались ей тусклыми, равнодушными.

– А я? – потерянным голосом тихо вымолвила Иринка и неожиданно расплакалась. – Слёзы прорвали ненадёжную плотину девичьих чувств.

Сергей растерялся. Первую минуту он даже не знал, что делать, что говорить. Он обнял её за плечи и привлёк к себе.

– Всё будет в порядке, – заговорил он успокаивающе, сам веря в эту минуту своим словам. – Всё будет хорошо…

Иринка обвила его шею руками и прижалась к нему трепетной девичьей грудью.

– Милый, любимый… – шептали её губы и искали встречи с губами Сергея.