Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III

Кстати, визит Басаргина с компанией других профессионалов в Славянку и у меня разбудил давнее моё желание испытать и себя на этом заманчивом, как мне тогда казалось, поприще. Тем более, что конкретная задумка впервые вполне чётко проявилась у меня ещё в Яковлевке: как я уже упоминал выше, именно там я написал и опубликовал в своей газете «Сельский труженик» в двух её номерах две главки повести, которую ориентировочно назвал «Зубы дракона» по названию одного из древнегреческих мифов. А мысль была такая: на примере собирательного образа одной семьи показать историческую ретроспективу всей нашей страны от Великого Октября, как вполне искренне говорили и писали мы в те годы, до «эпохи развитого социализма», в глубине души всё ещё надеясь, что обещанный партией заветный коммунизм, если и не к 1980 году, как заверял Никита Хрущёв, то всё-таки будет нами когда-нибудь наконец-то достроен. Однако трудовые будни сельского газетчика со всеми их рабочими и бытовыми прелестями прервали тогда полёт этой моей творческой мечты. Второй раз эта моя радужная мечта, пусть и просто мысленно, взмахнула крылами в начале сентября 1973 года, когда я уже в Славянке приступил к исполнению обязанностей редактора хасанской районной газеты «Приморец». Дело в том, что в те дни случился памятный фашистский переворот в Чили, буквально на противоположном от нас берегу Тихого океана, и отважный Альенде, революционер и демократ, а по совместительству и глава этого южноамериканского государства, погиб с автоматом в руках на своём рабочем месте. Так же погибло много его искренних соратников и сочувствующих, остальные были согнаны на столичный стадион, где путчисты генерала Пиночета их зверски пытали. Среди этих несчастных узников, как сообщалось, были и наши соотечественники из числа специалистов, приглашённых в Чили на работу её демократическим правительством. Эти события меня основательно встряхнули: в воздухе, в очень неустойчивой и тогда международной атмосфере, явно повеяло приближением какой-то особо страшной для всего человечества угрозы. И мне подумалось, если я когда-нибудь и примусь строить задуманную мною эпопею, то надо обязательно включить в неё и сюжетную линию, навеянную этими страшными событиями.

Однако снова пришлось отложить эти благие намерения на более благоприятные и по-прежнему неопределённые времена: надо было плотно заниматься новой газетой, самоутверждаться в новом коллективе и в глазах общественности всего района. И вот случился этот живой пример: молодой, энергичный Басаргин, который тоже был газетчиком, работая в газете «Авангард» в Кавалеровском районе Приморского края, пусть и не редактором, а рядовым литработником, но он бросил эту рутинную районку и смог осуществить всё-таки свою главную мечту. Правда, у него не было за плечами семьи с двумя детьми-школьниками. Но всё же…

И я решился: сейчас или никогда! И начал действовать. За зиму отстучал на машинке начальную главу задуманной эпопеи, примерно в один печатный лист (учётно-издательский) – это где-то 20–25 машинописных страниц. Конечно, работал урывками, выкраивая время от основной работы в газете и неотложных семейных забот. Эту первую заготовку отстругал, как говорится, отутюжил до вполне приличного вида и отправил не кому-нибудь, а своему постоянному непосредственному шефу и хорошему наставнику в крайкоме партии Борису Николаевичу Жмакину, приложив заявление с просьбой отпустить меня из газеты на творческую работу. Он не заставил себя долго ждать и через несколько дней позвонил, сказав, что отдал мою рукопись на суд директора книжного издательства Виктора Алексеевича Дудко: мол, как он скажет, так тому и быть, – возражать не станет. И я стал ждать. Шёл 1976-й год…