Нота «Свет»

По мозаичным улочкам – в дом у причала,

Где рождается счастье из сплава печалей,

Где я видела солнце, и горя не знала,

Где тебя, как любовь, берегу.

– Я ступаю на землю – холодная Польша

Оставляет следы дождевые по коже,

Я беру терпкий кофе, иду через площадь,

Снова кутаясь в шарф шерстяной.

– У меня на запястьях – декабрь серебрится,

Я взлетаю, как ангел, как ветер, как птица,

Над рекой, над покинутой всеми столицей

И неслышно кричу: "Будь со мной".

Ты не вздрогнешь – ты слышишь лишь шум океана,

Заколдованный сон – как броня из дурмана,

Я касаюсь тебя – распускается рана

И кровит, как весенний тюльпан…

– Ноет сердце (наверное, кофе с корицей

Был нечаянно крепок, и стёрлись границы

Между явью и сном, и теперь на ресницах

Как слеза – застывает туман).

Вот скажи мне, зачем я приехал в Варшаву?

Здесь так холодно (где же моё одеяло?),

Я бы вырвался в высь из хрустального шара,

Что, Господь, виновато молчишь?

– Я тебя провожаю – и грустная нежность

По ладоням сквозит тишиной первоснежной.

Я приду к тебе в сон невесомой надеждой.

И тебе от меня не спастись.

– Я проснулся в Москве. Где Варшава? Где ветер?

У меня на подушке – пушистый букетик,

Я сложил слово "Вечность" на прошлом рассвете.

Королева моя,

Я в пути.

***

Флаг белее белого,

Горячей крови,

Точно саван креповый

На плечах твоих.

Ты стоишь, ссутуленный,

Перед рубежом:

Разрывными пулями

И огнём крещён.

Впереди – заветные

Кольца февраля.

За спиною – светлая

Родина твоя.

Защитить от выстрелов

Верою своей,

Воевать бессмысленно,

Предавать – страшней.

Воевать отчаянно —

До потери сил,

За глаза печальные,

За следы чернил

На руках, опущенных

К сердцу Аю-Даг,

За речной излучиной

На трёхцветный флаг.

Пахнет южным яблоком

Ветер в волосах.

Неизменно яркое

Солнце в небесах,

А тебе наградою —

Горьковский огонь,

Чтоб горела правда, и

Чтоб была с тобой.

От граничной линии —

К свету – только шаг.

А земле без имени —

Безымянный флаг.

***

А дорога на север по-прежнему изжелта-белая,

И по ней, кроме Смерти, никто не ходил с сентября.

Ты живёшь в моем сердце – любовью, отчаяньем, верой ли,

Светлой тенью запутавшись в парусных снах корабля.

И на зеркале памяти путь проступает рассеянно —

Я у сердца носил путеводную нить до весны.

От звонка до звонка – за неделей проходит неделя, и

За порогом апрель, словно чайка на гребне волны.

Сероглазое море качает твоё отражение,

И у южного берега соль растворится в песке.

…самый яркий маяк твоего не заменит свечения,

Самый тёплый рассвет не осушит слезу на щеке.

Я дарил тебе веру – её ты считала безумием,

Ты искала надежду – а я обращал её в дым.

…Мой корабль уходит на запад – в холодные сумерки,

А на белой дороге твой призрак бросает цветы.

***

Солнцем в ладонях – нарциссы в руках твоих,

Светом – улыбка вполнеба да вполвесны.

Всё, что осталось – одни фотографии,

Жёлтый букет на окне да цветные сны.

Всё, что осталось, покрыл чёрно-белый снег —

Ворох отправленных писем сгорел в пути.

Мне так хотелось, чтоб снова звучал твой смех,

Чтобы успела я выкрикнуть: "Подожди!"

Мне так хотелось поверить, что ты придёшь,

Я до сих пор не смирилась – привычно жду.

Солнцем в ладонях вздыхает нарциссный дождь.

Я обещаю себе, что тебя найду.

*** /Е./

Вот так и уходят.

Стремительно.

Не прощаясь.

Из рук вырывая последний клочок надежды.

Ступают на ленту из желтого кирпича и

Уходят по улицам города, мертвенно снежным.

Тебе остаются следы их тепла на коже,

И спутывать нервы в клубок без конца и края.

Ты учишься жить.

Это только по первости сложно.

Подумаешь,

Стала улыбка немного другая.

Ты учишься жить.

А по табелю красные двойки

Летают,

Гогочут,

Кричат,

Вырываясь на волю.

Кто ж знал, что весной ты уйдешь по знакомой дороге

Искать чьи-то тени на выцветшем маковом поле.

***

Маково поле светится поутру —

Алые лоскуты, сбрызнутые росой.

Ты говоришь —

Если я здесь умру,

Стану слезой.

Чёрное платье (и непременно в пол),

Рыжие волосы, схваченные платком.

Ты на ветру —

Холодно и легко! —

Стала цветком.

Лёд на ладонях – первые сорок дней.

Жёлтые камни манят тебя домой.

Маков рассвет.

Ты на небесном дне

Станешь звездой.

***

А она говорит: "Вот ответь мне, что ты будешь делать,

Если врач тебе скажет: осталось четырнадцать дней?

Что ты сможешь успеть за какие-то доли недели?

Хватит воли тебе с каждым шагом казаться сильней?

Ты мечтал о полётах над зеркалом мертвого моря,

Ты влюблялся не раз – но молчал, пряча чувства в дневник.

А теперь посмотри в эту просинь ночного прибоя —

Заживи, наконец, за границей прочитанных книг!"

На часах – 23-49. Кончается лето.

В самом деле, я в жизни так мало увидеть успел.

Не летал, не женился, не мерил шагами планету,

Не признался в любви.

Не хотел, не сумел и не смел.

Если мог бы сейчас, то вбежал бы в прокуренный поезд,

Без билета, с букетом цветов – до бездонной Москвы.

А потом бы писал о надежде рассказ или повесть,

А затем бы спасался в гранитных объятьях Невы,

Мне б кричали вдогонку: "Куда?! Порождение ветра!"

Я бы этих людей увлекал за собой, как магнит.

…и родителей видел бы чаще. И верил бы свету.

А сейчас мне осталось… четырнадцать дней схоронить.

И она говорит что-то грустно. Осенняя нежность

Шелестит по щекам, как предчувствие чьей-то беды.