Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Мосли обладал харизмой и аристократическим высокомерием, вызывающим восхищение среди его последователей из рабочего класса. Он зачаровывал толпу и частично прессу страстными и убедительными речами. Его популистские диатрибы против «старой гвардии» впечатляли юных и бедных, ощущавших презрение и пренебрежение со стороны конвенциональных политиков. За первые два года существования BUF привлек 50 000 членов и обрел существенную поддержку со стороны Daily Mail, где красовались заголовки вроде «Ура чернорубашечникам!». При этом популярность союза так и не принесла никаких парламентских плодов, и лишь горстка консерваторов поддержала Мосли. Кроме того, в отличие от коммунистов, у британских фашистов не нашлось защитников среди интеллектуалов среднего класса.

С 1934 года чернорубашечники Мосли стали все чаще прибегать к насилию, и их действия отвратили ту часть сочувствующих, которая желала лишь респектабельного выражения крайне правых взглядов. Национальное правительство попыталось остановить политическую агрессию с помощью Закона об общественном порядке 1936 года, запрещающего все квазивоенные организации и демонстрации. После принятия закона членство в BUF упало до нескольких тысяч, и в конце концов союз добился не больше, чем коммунистическая партия. С 1937 года поливание друг друга грязью стало raison d’être для обеих партий, так что на фашистских митингах большинство присутствующих составляли коммунисты.

* * *

Почему же, несмотря на масштабы бедности и неэффективность политической элиты, фашизм и коммунизм так и не захватили Англию? Есть мнение, что движение Мосли было обречено на провал, поскольку его внешние проявления – массовые митинги, униформа и культ лидера – не имели традиции в политической жизни страны, однако это не слишком удовлетворительное объяснение. 1930-е годы видели немало политических уличных столкновений, а пристрастие англичан к военной помпе и организациям вроде бойскаутов говорят о том, что фашистские манеры не совсем уж чужды английской политике.

Видимо, вера в парламентскую демократию и верховенство закона глубоко укоренилась в английских умах, какой бы недемократичной и несовершенной ни была на практике политическая и конституционная система. Несколько последовательных законодательных актов предоставили избирательное право всему населению страны, что в целом легитимизировало существующий порядок вещей в политике. В итоге английский правящий класс получал разрешение управлять народом в обмен на его защиту, реальную или мнимую; народ же, согласно традиционному общественному договору, подчинялся избранному правительству.

28 Это абсолютно ужасно

К началу 1936 года стало очевидно, что здоровье Георга V стремительно ухудшается. BBC транслировала регулярные бюллетени об ухудшении его состояния. 20 января ведущий зачитал в эфире слова королевского врача, лорда Доусона: «Жизнь короля мирно приближается к своему завершению». А вскоре Доусон ввел монарху две смертельные дозы морфия. Быстрая развязка гарантировала Георгу относительно безболезненный уход; к тому же сообщение о его смерти могло теперь появиться в утреннем выпуске Times, а не в вечерних газетах. Король до самого конца соблюдал приличия.

Лорд Доусон ускорил его уход в том числе с целью «сохранить достоинство» пациента. На смертном одре монарший ум затуманился, а речи стали желчны. На уверения приближенных, что скоро он достаточно поправится и сможет снова посетить городок Богнор, Георг выругался: «Чертов Богнор!» По официальной версии, перед кончиной король произнес фразу «Как империя?». То был последний монарх, в чьих устах вопрос о состоянии имперских дел, заданный на смертном одре, прозвучал бы достаточно правдоподобно. Ко времени ухода следующего короля империя изменится до полной неузнаваемости.

Судя по публичным проявлениям скорби, Георг V пользовался относительно широкой популярностью. А может быть, скорбь свидетельствовала лишь о тревоге перед лицом будущего да о ностальгии по якобы стабильному XIX веку, когда формировался характер усопшего монарха. Пока гроб с телом Георга везли по Лондону, процессии пришлось пересекать скопление трамвайных путей; от тряски сапфировый крест и бриллиантовый шар с верхушки имперской короны свалились на проезжую часть. Многие восприняли это как зловещий знак.