Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Георгу V наследовал его сын Эдуард, снискавший не меньшую любовь народа, чем отец, но по совершенно другим причинам. Эдуард VIII, лихой щеголь образца XX века, прозванный «Прекрасным принцем», имел за спиной выдающуюся военную карьеру и бесчисленные любовные приключения. Будучи наследным принцем Уэльским, легкомысленный Эдуард тем не менее нисколько не интересовался матримониальными вопросами и своей будущей общественной ролью. Тогда он ухаживал за Уоллис Симпсон, эффектной американкой, после развода с первым мужем вышедшей замуж за англо-американского бизнесмена. Георг V осудил и эту интрижку, и поведение своего сына в принципе. «Я умру, – пророчествовал он, – а мальчишка уничтожит себя за год». В первые же недели после воцарения Эдуард VIII задал тон правлению, то и дело нарушая протокол. Он также не стеснялся открыто высказывать свое мнение по политическим вопросам, выражал сочувствие безработным и симпатизировал индийцам, требующим полной автономии для своей страны. Все это очень плохо принимали и двор, и Даунинг-стрит. Невилл Чемберлен порывался было сказать королю, чтоб тот «успокоился», но Болдуин удержал своего министра.

Через несколько месяцев поползли слухи, что монарх собирается жениться на миссис Симпсон, подавшей документы на второй развод. Проблема заключалась в том, что правительство, доминионы, Церковь Англии, королевская семья в широком смысле слова и королевский двор – все категорически возражали против этого брака. Эдуард считался номинальным главой всех этих институтов и по традиции и протоколу был обязан учитывать их мнение. Элита, где по-прежнему доминировала аристократия, в равной степени не одобряла перспективу, а что касается общественного мнения, то его емко суммировал Макдональд: «Они не против разврата, просто не любят супружеской измены».

Эдуард недооценил силу консерватизма в верхушке общества и переоценил свою способность повлиять на нее. Он исходил из того, что женитьба – его личное дело, но большая часть правящей элиты умоляла его передумать. Болдуин в тактичной, но твердой манере уведомил монарха, что в случае заключения брака подаст в отставку, по сути поставив ультиматум, поскольку такой ход событий мог повлечь за собой конституционный кризис «король против правительства». Защитники Эдуарда, включая Ротермира и Бивербрука, а также Черчилля, предлагали прописать в брачном контракте, что миссис Симпсон станет женой короля, но не королевой. Однако Болдуин, за которым стояла империя и королевская родня, наотрез отказался идти на компромисс.

Кризис все тянулся, люди устали от него и винили Уоллис Симпсон в том, что она угрожает существованию старейших государственных институтов в мире. Эдуарда все чаще рассматривали как развязного и неуравновешенного диктатора. В конце концов его вынудили сделать выбор между Уоллис и короной. «Я женюсь на миссис Симпсон, – сказал он Болдуину, – и я готов уйти». Затем он произнес по радио прощальную речь и с титулом герцога Виндзорского и весьма приличным назначенным ему содержанием покинул общественную жизнь. Трон унаследовал его младший брат Георг.

«Это абсолютно ужасно, – жаловался Георг VI своему кузену, – мне никогда не хотелось, чтобы такое произошло. Я совершенно не готов». Застенчивый и не уверенный в себе, Георг иногда сильно заикался и, услышав новости об отречении брата, плакал как ребенок. Его, «доброго малого» с безупречными характеристиками, внезапно выхватили из закрытой семейной жизни и высветили огнями рампы. В юности ему привили идею, что самое важное – порядок, дисциплина и мужественность, что в основе всего – долг и преданность. Он усвоил, что личными интересами следует жертвовать ради общественной роли. Такое воспитание выковало человека «высоких моральных качеств», сильно отличавшегося от Эдуарда. В одной из своих первых речей в качестве короля Георг сказал, что будет уважать «обязанности верховной власти», и заявил о своей «приверженности строгим принципам конституционного правления».

И все же тихая юность монарха едва ли подготовила его к властвованию над страной, переживающей трудный исторический период из-за внутренних разногласий и внешних угроз. Во внешней политике король разделял стремление правительства к умиротворению. Никто не смог бы обвинить Георга в недостатке отваги – он доказал свою смелость в армии у полуострова Ютландия в 1916 году и впоследствии будет не раз обращаться к этому опыту. Невозмутимым характером он напоминал людям своего отца, и многие наблюдатели стали видеть здесь непрерывную линию наследования без всяких промежуточных отречений. Гламурного Эдуарда вскоре совсем позабыли.