Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Продолжая мысль, он произнес вроде бы пустые вежливые слова, но самые внимательные усмотрели там «зубы»: «Мы в Британии гордимся своим вкладом в эти достижения. Большая их часть финансировалась британским капиталом». Он оценил участие Южной Африки в двух мировых войнах, сказав: «Как солдат, я лично в курсе той ценной помощи, которую ваши силы внесли в дело свободы. Я также прекрасно помню тот душевный подъем, который принес Британии генерал Смэтс в наш самый темный час». Упоминание Смэтса, героя англо-африканских отношений и при этом противника апартеида, не прошло незамеченным. Затем Макмиллан подсластил пилюлю: «Сегодня ваша готовность оказывать техническую помощь менее развитым регионам Африки приносит огромную пользу странам-получателям». Наконец он перешел к тому образу, благодаря которому речь и запомнится. Южная Африка, сказал он, готова «сыграть свою роль в новой Африке сегодняшнего дня… С самого распада Римской империи возникновение независимых народов – одна из констант политической жизни Европы… А сегодня то же самое происходит в Африке, и самое поразительное впечатление из всех полученных мной за этот месяц, с тех пор как я покинул Лондон, – какой мощью обладает это африканское национальное сознание». Голос красноречивого Макмиллана усилился, он постукивал рукой по трибуне. «Сквозь континент мчится ветер перемен. Нравится нам это или нет, но рост национального самосознания – политический факт. И мы все должны принять его как факт, и наша национальная политика должна учитывать его».

В ответ на это богохульное заявление в зале повисла тишина, но искушенный оратор Макмиллан подготовился. Пусть не тон, но дальнейшие его слова прозвучали самым елейным образом. «Разумеется, вы понимаете это как никто. Вы родом из Европы, колыбели национализма. Вы сами создали здесь, в Африке, новую нацию. Вообще в истории нашего времени именно ваш народ будет первым в списке африканских националистов». Мастерское выступление: логика в качестве оружия. Обрисовав этот запоминающийся образ, Макмиллан перешел к истинному посланию: «Порой нам хочется сказать: “Занимайтесь своими делами”. Но в эти дни я бы добавил в старую поговорку следующее: “Занимайтесь своими делами, но также учитывайте, как они влияют на мои дела”». Ибо, конечно, если Южная Африка продолжит идти тем же курсом, ее ждет хаос. Макмиллан закончил тем, что лучше всего описывается словом «проповедь».

Перед нами стояла цель… не просто повысить материальные стандарты жизни, но создать общество, построенное на уважении к правам каждого человека, общество, где людям предоставлены возможности полностью реализовать свой потенциал. И это, с нашей точки зрения, включает возможность получить большую долю в политической власти и ответственности. Создать общество, в котором личные достоинства и заслуги, и только они, являются мерилом успеха человека, политического или экономического… Те из нас, кто по воле электората временно находится у руля моей или вашей страны, – мы преходящие, мимолетные фантомы истории, и поэтому у нас нет права отвергать дружбу между нашими государствами.

Мало когда одна-единственная речь имела подобный эффект. Впоследствии ЮАР оправдала самые жуткие опасения мировой общественности, сперва расстреляв мирную демонстрацию в Шарпевилле, а затем и вовсе выйдя из Содружества. К концу срока Макмиллана четырнадцать африканских колоний получили независимость, осталось всего четыре. Макмиллан нашел Британии много друзей за границей – США, ООН и собственно Африку.

А ему нужны были все друзья, потому что ряды критиков все ширились. Вспоминая один эфир с премьер-министром, Малкольм Маггеридж[91] недобро язвил:

Он сам по себе, самим своим характером воплощал упадок нации, который призван был опровергнуть. От него исходил запах нафталина. Его дряхлый вид и какой-то изношенный костюм создавали образ эксцентричного стареющего священника, которому выпало играть премьер-министра в сценической версии романа Сноу, поставленной любительским сельским театром.