Новая фантастика 2021. Антология № 5

Миклош молчал. Из головы вылетела считалка, которую он знал лучше всего, и на ум больше ничего не приходило. Он сглотнул сухим ртом и замер. Может, лучше притвориться, что его здесь нет…

– Миклош, – услышал он голос отца. Внутри всё оборвалось.

Станет чужими голосами говорить, не слушай.

Мальчик зажал уши, зажмурился, повторяя про себя считалку.

– Миклош, открой, – стучали в дверь.

– Тебя нет, тебя нет, – повторял мальчик, – Ты ненастоящий, ты…

– Миклош, малыш, я здесь, я реален. Впусти меня. Впусти!

– Нет, – затряс головой Миклош. – Ты ненастоящий. На златом крыльце сидели царь с царицей… – сбился он. – Король, королевич, сапожник, портной…

– Я отец твой! – зарычали за дверью.

Глаза Миклоша остекленели. Перебирая шёпотом слова, он, наконец, вспомнил ещё одну считалку:

– Тары-бары донок. Где наш поросёнок?

– Я сам тебя учил ей, – сказал голос отца. – Ну же, не упрямься.

– Тары-бары толки, – гнул свою линию мальчик. – Съели его волки…

За дверью стало тихо, словно к его голосу прислушивались.

– Тары-бары ратой…

– Ты бы их лопатой, – весело сказал отец.

– Тары-бары дудки, – дрожащим голосом сказал Миклош.

Ему казалось, он давно забыл эту считалочку. Гертруда была права, словам его научил отец. Неужели Гертруда управляла им? Неужели даже после смерти отец был во власти ведьмы?

– Плохи с нами шутки! – ответили за дверью, послышался грудной раскатистый смех.

– Тары-бары крышка…

– Выходи, мальчишка! – заорало существо, и в тот же миг в дверь ударили с такой силой, что стол отлетел к противоположной стене.

Свечи погасли, а дверь распахнулась. Миклош увидел на пороге не Гертруду, а отца. Сначала он не поверил своим глазам. На мгновение ему захотелось броситься к нему, обнять, пожаловаться на Ирену и Гертруду, но потом мальчик увидел, что с родителем что-то не так. Его глаза светились, совсем как у Ирены ранее, и лицо было искажено злобой. Измученный голодом и бессонницей, Миклош не заметил, как существо перешагнуло порог, и через секунду было рядом. Мальчик лишь увидел, что трава, которую он рассыпал перед входом, исчезла, скорее всего, ее сдуло, когда дверь распахнулась.

Миклош резко выдохнул, когда его схватили за грудки и вжали в стену, протащили вверх, пока лицо его не поравнялось с отцовским – взбешённым и злым, каким мальчик его никогда не видел.

– Маленький ублюдок! – процедил отец. – Паршивый выродок…

«Он бы никогда так не назвал меня. Это не он…» – понял Миклош.

Мальчик зло лягнул чудовище в живот, рухнул на пол и тут же быстро отполз назад. Он смотрел на монстра: маски сменяли друг друга, пока не вернулось старое, сильно напудренное лицо Гертруды.

«Она убьёт тебя… Сожрёт твои руки, глаза… Разорвёт тебя на части…»

Гертруда приблизилась к Миклошу и сказала:

– Выходи, мальчишка.

Старуха схватила его за голову и с силой сжала. Мальчик закричал. Ему показалось, что она расплющит его череп. Рука сама собой нашла в кармане карточку. Он выхватил ее и прижал ко лбу трупа. Костлявая ледяная рука вдруг отпустила его. Миклош повалился назад, всё равно держа карточку перед собой. Глаза застилала пелена боли.

Когда же Миклош проморгался, то увидел, что Гертруда замерла, взгляд её помутнел, оскал исчез, а старый шамкающий рот отвис. Потом старуха страшно и испуганно закричала. Что-то тянулось из неё – пелена света. Она рвалась прочь из мёртвого тела к Миклошу. Мальчик отпрянул, желая уйти от странной субстанции, но в ту же секунду та вырвалась и метнулась к нему. Она была жаркой, словно пламя, в одно мгновение сожгла его изнутри, опалила светом. Миклош открыл рот и закричал, срывая голос. Он словно со стороны увидел, как его кожа светится, как из глаз струится свет и освещает всё вокруг. Потом он упал и потерял сознание.

6

Миклоша нашли на следующий день. Он сидел у себя в комнате на стуле, сложив руки на коленях. Весь перемазанный в крови, с распухшей лодыжкой и кровоточащей головой.

Отец был рядом, и Миклош улыбался ему. «Бедный мой мальчик», – говорил родитель, и Миклошу становилось хорошо. Очень хорошо.

В квартире нашли три изуродованных, почти полностью разложившихся трупа. Для следствия так и осталось загадкой, как тело Гетруды Ковач, похороненной три дня назад, оказалось в квартире дочери.

Когда Миклоша забрала с собой какая-то ласковая женщина из социальной опеки, мыслями мальчик был очень далеко. Он ехал в телеге со стариком. Тот вёл кобылу по тропе мимо кованого забора кладбища.

– Я использовал её, – сказал Миклош, доставая из кармана карточку и протягивая пану.

Но тот покачал головой.

– Мне оно ни к чему, – ответил старик с грустью.

– Да, – понял Миклош. – Конечно. Вы ведь тоже мертвы, пан? Вы хранитель кладбища. Первый, кто был там похоронен.

– И я охраняю его от таких, как Гертруда.

– Я теперь проклят, как она? Зачем вы тогда дали ее мне, если знали, что её сила ко мне перейдёт?

Миклош не обвинял. Все чувства ушли, выгорели. Осталось только любопытство, да и оно казалось ненастоящим, инертным.