Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Хотя обсуждение главных тем съезда (отражение османской угрозы на юге и урегулирование торговых конфликтов на Балтике, достижение унии католической и православной церкви и коронация Витовта) не привело к ощутимым результатам, сам факт того, что католические, православные и мусульманские правители собрались вместе и провели несколько недель в совместных переговорах, охотах и пирах, имеет огромное значение для наших представлений о средневековой Северной Евразии. Оказывается, несмотря на многочисленные идейные и культурные барьеры (которые склонны были абсолютизироваться теми, кто обосновывал политику государей в то время), правители «политически самоорганизованной» части Европы — от Дуная до Волги, и от Балтийского до Черного морей — воспринимали себя как участников единого политического и культурного мира. Ожесточенные битвы и непрочные союзы, династические браки и торговля в равной степени служили каналами взаимодействия, еще не осмысленными в рамках групповых интересов «народов». Даже конфессиональные разногласия, составлявшие, казалось бы, основу средневекового представления о «своих» и «чужих», никак не проявили себя в Луцке: католики, православные, мусульмане, иудеи и караимы на равных принимали участие в официальных церемониях.

Не случайно, что именно ВКЛ под властью Витовта, мечтавшего об объединении церквей, стало местом проведения Луцкого съезда как демонстрации политической общности и пренебрежения культурными различиями: именно эти принципы лежали в основе стремительного возвышения Великого княжества Литовского. Однако в XV веке не существовало политических форм, способных совместить культурно-религиозные различия населения и принцип сакральности власти (как дарованной от бога) — а именно этот принцип начинает доминировать при определении легитимности правителя в эту эпоху. Одной принадлежности к местной родовой знати оказывается недостаточно, тем более (как показал кризис власти 1380-х годов) в государстве с разноплеменным населением, а право завоевателя на власть переставало действовать в следующих поколениях, в случае наследственной передачи власти. Наследственный правитель должен был обосновывать свою легитимность, опираясь на авторитет лишь одной религии, подтверждавшей «божественность» его полномочий. Языческая толерантность становилась исчезающим анахронизмом — и сам Витовт был последним европейским монархом, воспитанным в язычестве. Постепенное усиление влияния Королевства Польского способствовало ослаблению традиций терпимости к различиям в ВКЛ, которые сохранялись в большей степени на уровне повседневных практик и отношений, нежели как сформулированные идеи.

Были периоды, когда ВКЛ было практически полностью независимым от Польши и даже воевало с ней (к примеру, перед своей смертью в 1430 г. Витовт собирался короноваться самостоятельным королем Литвы), были периоды более тесной интеграции двух государств, но общим вектором развития было их постепенно сближение. Этому способствовала, во-первых, двусмысленная ситуация личной унии между ними, когда великий князь литовский мог избираться польским королем, а наследник польской короны становился великим князем литовским. Вместе с представителями общей династии между Польшей и ВКЛ происходил взаимный обмен знати и духовенства, идей и практик. Во-вторых, усиление ВКМ и его активный экспансионизм толкали ВКЛ к укреплению стратегического союза с Польшей, что в ту эпоху гарантировалось только формальным объединением государств.

4.5. Великое княжество Московское и соседи: первая попытка обретения самостоятельности