Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Начиная с последней четверти XVI в. ханство не раз подвергалось разорительным набегам казаков — обитателей той же политико-экономической «экологической ниши» степного пограничья, что и крымчаки (обычно они находились в нейтральных или даже союзнических отношениях). Но уже в 1687 г. московская регулярная армия впервые дошла до Перекопа, запирающего вход на полуостров. Эта и несколько последующих экспедиций не увенчались успехом по причинам скорее организационного, чем военного характера (преодоление безводной степи пешим войском с артиллерией и припасами, в отличие от набега по морю компактного казачьего отряда, требовало огромных организационных усилий). Тем не менее сам «технический» характер неудач московского войска указывал на то, что преодоление Перекопа и полноценное вторжение в Крым становилось лишь вопросом времени. Только постоянная поддержка со стороны великой державы, Османской империи, защищала Крымское ханство от посягательств крепнувших северных соседей, прежде всего Московского царства. При этом османское покровительство, навязывавшее политическую лояльность султану, тормозило формирование общей внутрикрымской надродовой политической солидарности, подобно той, что возникала в других европейских обществах в ходе Контрреформации и Тридцатилетней войны. В сочетании с универсалистской самоидентификацией в качестве «мусульман» эта политическая ориентация на Стамбул мешала развиться сугубо крымской идее как мобилизующему фактору (подобно польско-католическому эксклюзивному патриотизму).

На протяжении XVII в. конное войско ополчения кочевников-скотоводов окончательно утратило былой статус самой эффективной формы военной мобилизации, а степные просторы перестали служить надежной преградой для вторжения регулярного пешего войска. Одновременное сокращение возможности и самого экономического значения работорговли лишало Крымское ханство былых преимуществ. Новые времена не принесли с собой иной, более высокой внутренней сплоченности населения (по-прежнему говорившего на дюжине языков) и более эффективного управления (коль скоро родовая знать сохраняла широкую независимость от ханской власти). С сокращением сферы политического влияния ханства на сопредельные территории Восточной Европы Крым все больше превращался в «остров» — большой, все еще грозный, процветающий, но уже периферийный для региона Северной Евразии.

Часть 2. Московское царство в поисках «точки сборки»

6.4. Революция политической сферы в Московском царстве

Самодержавие без самодержца

Смерть 19 марта 1584 г. Ивана IV, одряхлевшего и больного, вызвала приступ паники среди его приближенных: они поспешили объявить московским жителям, что остается надежда на выздоровление Ивана. Одновременно поступило распоряжение запереть ворота Кремля, готовясь к возможной осаде, на стены поднялись стрельцы и пушкари. Это типичная реакция ближайшего окружения на смерть диктатора, который разрушил политические институты в обществе, попытавшись «замкнуть на себя» все каналы управления страной. Несмотря на то что Иван с молодых лет был озабочен своим завещанием и регулярно редактировал его, оставив детальные распоряжения о наследнике, вся конструкция власти зависела от его личности и окончательно рассыпалась после его смерти. По завещанию Ивана Грозного ему должен был наследовать его сын Федор, которому он назначил совет опекунов. Федор считался «слабоумным» и был известен нерешительностью и несамостоятельностью. Регентский совет (опекавший недееспособного правителя) был назначен из представителей двух враждебных группировок: выходцев из опричнины, представлявших «царский двор», и родовитых бояр, представлявших «земство». Неминуемо должна была разгореться борьба за власть, которая, в отсутствии четкой политической системы, могла вылиться в персональные интриги и попытку опереться на вооруженных сторонников.

Так и случилось: противоборство «дворовых» и «земских» спровоцировало восстание в Москве, перед угрозой которого расколотая правящая верхушка вынуждена была искать компромисс. От власти оттеснили наиболее одиозные фигуры прошлого царствования, и в обстановке «точечных репрессий» — когда лишались прежних позиций, а иногда и жизни отдельные наиболее влиятельные и непримиримые противники — начали формировать новый политический режим. Внешне он напоминал старый «доопричный» московский порядок: вновь вернула себе влияние и прежнюю многочисленность боярская дума, в состав которой вошли и «дворовые», и «земские». Была восстановлена «семибоярщина» — коллективный совет членов боярской думы, управляющий Москвой и всей страной во время отсутствия или болезни царя. После двадцатилетнего перерыва восстановили и должность конюшего — высшую в боярской думе.