Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Екатерина II целенаправленно разрабатывала и воплощала в жизнь новый проект Российской империи, начавший оформляться еще в начале 1750-х гг. Решающее влияние на ее политические взгляды оказали труды французского просветителя Монтескье (Шарля-Луи де Секонда, барона Ля Брэд и де Монтескье, 1689−1755), сформулировавшего теорию разделения властей, предложившего свою версию классификации политических режимов и концепции правового государства. В этом отношении с российской императрицей могли соперничать только основатели республики США: в работах «отцов-основателей» число ссылок на Монтескье уступает лишь ссылкам на Библию. В 1767 г. Екатерина составила «Большой наказ» депутатам новой уложенной (кодификационной) комиссии, являвшийся ее политическим и философским манифестом. Из 655 статей этого документа более половины являлись прямыми заимствованиями или компиляциями из текстов Монтескье, остальные — из работ других видных философов Просвещения, авторов амбициозного многотомного проекта «Энциклопедия, или толковый словарь наук, искусств и ремесел», воплотившего в себе самое передовое знание эпохи (35 томов вышли в 1751−1780 гг.). «Большой наказ» Екатерины II был издан на французском и немецком языках и был официально запрещен в 1769 г. во Франции за радикальность высказывавшихся в нем идей.

То, что философы-просветители, критики старого порядка, идейно подготовившие восстание американских колоний Британии и французскую революцию 1789 г., оказались востребованными архитекторами Российской империи — не случайная ирония истории. Российский имперский проект Екатерины II был таким же продуктом эпохи Просвещения, как и революционный республиканизм. Он также был основан на вере в рациональное преобразование природы и общества, на признании решающей роли правильно сформулированных законов для достижения свободы и справедливости. Сама Екатерина стремилась воплотить просвещенческий идеал «философа на троне», выступающего в роли «политической функцией» природы режима и местных условий, а не самодура — собственника земель и людей.

Урожденная София Августа Фредерика Анхальт-Цербстская (1729−1796), дочь мелкого немецкого князя, дослужившегося до должности коменданта портового города Штеттин (Щецин) в Королевстве Пруссия, не имела никакого отношения ни к России, ни к династии Романовых. По воле случая она стала женой такого же мелкого немецкого властителя (население его столицы составляло несколько тысяч человек) — герцога Карла Петера Ульрих Гольштейн-Готторпского, доводившегося внуком Петру I и внучатым племянником его заклятому противнику, шведскому королю Карлу XII. Бездетная императрица Елизавета Петровна в 1742 г. объявила Карла Петера Ульриха своим наследником, и таким образом этот немецкий юноша, а позже и его немецкая невеста оказались в Российской империи, приняли православие (под именем Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны) и выучили российский язык. После смерти Елизаветы в конце 1761 г. Карл Петер Ульрих стал российским императором под именем Петра III, но спустя полгода был свергнут в результате дворцового переворота своей женой и вскоре умер при неясных обстоятельствах. Отношения между супругами не сложились с самого начала, в дальнейшем психологическая несовместимость только усиливалась растущей культурной дистанцией и политическими расхождениями. Для Софии Августы Фредерики (Екатерины Алексеевны) переворот был единственным способом сохранить личную свободу и, возможно, жизнь, избежав реальной угрозы развода и ареста, но, совершив переворот, она на полном серьезе приняла на себя роль профессионального правителя. Екатерина сознательно выстраивала свою жизнь в соответствии с литературным и философским каноном биографии эпохи Просвещения, предполагавшим сознательное саморазвитие («становление»): от случайных обстоятельств происхождения — к выработке гармоничной личности в соответствии с определенными принципами. (Позже литературное воплощение этого канона назовут «романом воспитания» — Bildungsroman.) В 1778 г. она набросала собственную эпитафию, основные положения которой многократно повторяются в ее письмах и мемуарах: