Новая книга ужасов

Некоторые отрывки из «В Трое» легко могли иметь к этому отношение. Их отсутствие навело меня на мысль, что Россу запретили приводить цитаты. Может, угрожали судом, если он напишет о ней что-то, что можно счесть оскорбительным… законы о клевете в Британии были довольно суровыми, и если пожилая дама питала склонность к тяжбам, это могло бы связать ему руки.

Я быстро прочитала страницы, на которых описывалось, как Логан бросил семью, его самоотверженные бдения у больничной кровати Хелен, потеря работы – которую он едва заметил, – операция, создание маленькой Гермины и ее приключений, затем – время выздоровления Хелен в вест-эндской квартире, ставшей теперь их домом, а потом – несмотря на то, что Хелен все еще опиралась на трость при ходьбе – Логан взял ее на парусную прогулку вдоль западного побережья. Вилли в письме своему сыну Торквилу писал, что на свежем воздухе вдали от города они будут отдыхать, рисовать и набираться сил, и добавлял:

«Надеюсь, ты знаешь, насколько я вас люблю, дорогой мальчик, и что я остаюсь вдали от вас не из-за сварливости, нерасположения или прочих дурных причин, но только потому, что Хелен нуждается во мне гораздо сильнее, чем вы. Ты знаешь, она была очень больна, но теперь чувствует себя лучше. Надеюсь, она скоро поправится достаточно, чтобы встретиться с вами. Я написал и нарисовал для нее небольшую забавную историю, которая может понравиться и тебе. Ее должны издать в сентябре, и я сказал издателю, чтобы он обязательно отправил тебе экземпляр…»

В первый день на море они заметили небольшой остров. По описанию Логана, Хелен «одеревенела», ее лицо побледнело, а большие сияющие глаза еще больше расширились – тройка симптомов, которые предвещали ее пророческие припадки. В этот раз она произнесла только несколько слов: «Я увидела свою смерть. Моя смерть – здесь».

Логан так и не объяснил, почему в таком случае он просто не уплыл от острова как можно дальше. Для него решение отправиться туда, где Хелен предвидела собственную смерть, не нуждалось в пояснениях. В своей книге сорок восьмого года «В силках Цирцеи» Логан заявляет устами Одиссея:

– Каждый мужчина должен искать свою смерть.

– И каждая женщина, – добавляет Цирцея. – В случае, если она хочет стать больше чем просто женщиной.

По картам остров именовался Айлин нан Ахлан. В то время, вероятно, это ничего не значило для Логана, но позже, когда он начал изучать гэльский, то узнал значение этого названия: «Остров стенаний».

Современные археологи считают, что Ахлан являлся важным местом захоронений в дохристианской Шотландии. К этому выводу подталкивают не только название, но и множество каменных пирамид, включая большую гробницу на несколько камер, все еще ожидавшую раскопок. Считалось, что ее использовали на протяжении нескольких сотен лет. Долгое время на западном побережье придерживались традиции хоронить мертвых на предназначенных для этой цели необитаемых островах. Чаще всего такие острова встречались на озерах или в длинных морских заливах, но расположение Ахлана в проливе Джуры, достаточно близко к большой земле, делало его легко доступным и, следовательно, подходящим.

Поскольку было уже поздно, они не стали высаживаться на берег сразу, а бросили якорь и провели ночь возле маленького острова. Пока хватало света, оба сделали по акварельному наброску. Не сохранилось свидетельств того, что думал Логан о своем рисунке – своем последнем рисунке – или о дальнейшей судьбе этого эскиза. Но быстро набросанный Хелен пейзаж – как вспоминал Логан в «Касании Богини» – был «технически в высшей степени уверенным и весьма неожиданным; самое выдающееся творение, какое я у нее видел».

Он выказывал уверенность, что «ее рукой водила Богиня». На обороте небольшого рисунка Хелен написала название: «Моя Смерть», дату – 14 апреля 1929 года – и посвящение любовнику.

Прочитав эти строки, я испытала уверенность, что Брайан Росс никогда не видел картины, которую описывал. Абзац сопровождала сноска: «Текущее местонахождение картины неизвестно. Из личной переписки с Торквилом Логаном».

Я посмотрела в другой конец комнаты, где в простой коричневой обертке лежала картина. Алистар с радостью отдал бы мне и раму, но я подумала, что ее слишком неудобно носить. В конце концов, я собиралась не вешать рисунок на стену, а просто вернуть женщине, которая его нарисовала.