Новая Луна

Роверы раскрываются, рейдеры Маккензи выкидывают оборудование для саботажа, впопыхах занимая места и застегивая ремни безопасности. Пылевые байки легко их догоняют. Сан-Жоржи накладывает на изображение иконку воронцовского корабля, который взлетает из-за горизонта и спешит на помощь. Ну и пусть. Бой с лунным кораблем — стоящий бой.

Два ровера мчатся прочь, вздымая арки пыли; один из рейдеров приседает возле третьего ровера, целясь из длинной металлической штуковины. Дергается от отдачи. И голова Фабиолы Мангабейра взрывается. Ее тело слетает с байка; машина несется дальше, мертвая женщина кувыркается в ореоле осколков стекла и пластика, костей и мгновенно замерзших капель крови. Ее имя на щитке Карлиньоса становится белым.

— У них гребаная пушка! — кричит Гилмар. Стрелок выбирает новую мишень. Беззвучная отдача. По щитку Карлиньоса пролетает ярко-красная термальная отметка. Выстрел попадает Тиаго Эндресу в плечо. Не в голову, не насмерть, но все равно фатально. Пов-скафы могут исцелять, но не такие сильные повреждения и не так быстро. Тиаго спазматически дергается на реголите, кровь его фонтаном вылетает в вакуум и замерзает толстым и блестящим слоем льда. Еще одно имя белеет.

Пушка поворачивается к Карлиньосу. Он бросает байк в занос, сам скользит по пыли. Потом видит, как Гилмар на полной скорости врезается в стрелка. Гилмар бьет сильно, жестко. Стрелок падает под колесами, руки и ноги дергаются; байк встает на дыбы, и Гилмар его опускает. Массивная шина ведущего колеса рвет пов-скаф, кожу, плоть, ребра. Пушка кувыркается куда-то в сторону.

Карлиньос бежит следом за своим удирающим байком.

— За ними, догнать их!

Третий ровер складывает корпус как раковину и уезжает, ускоряясь. Карлиньос стоит в медленно оседающем облаке пыли, в каждой руке у него по ножу, и он орет.

— Дай им уйти, мать твою! — вопит Гилмар.

Карлиньос подходит к трупу стрелка. Ткань, кости, внутренности. Карлиньос размышляет над увиденным на протяжении долгих ударов сердца; хрупкость этой вязкой массы, запекшаяся кровь, безраздельность разрушения. На Луне любое ранение фатально. Судя по всему, это была женщина. Из них часто получаются лучшие снайперы. Потом он поднимает ботинок, чтобы с силой опустить его на шлем и раздробить череп. Гилмар хватает его за руку и рывком оттаскивает в сторону. Карлиньос отпрыгивает, вскидывает ножи.

— Карлу, Карлу, все кончено. Убери ножи.

Он не видит. Кто это? Показатели зашкаливают. Весь щиток красный. Что ему сказали? Что-то про ножи.

— Я в порядке, — говорит Карлиньос. Пыль осела. Остальная команда ждет его, держась на расстоянии не то в почтении, не то в испуге. Кто-то привел назад его байк. Земля дрожит; из-за горизонта взлетает лунный корабль на бриллиантовых струях реактивного пламени, сверкая огнями, с тремя роверами, прижатыми к брюху. Карлиньос замахивается на него ножами, рыча от двулезвийного бессилия на огни в небесах. Корабль поворачивается и исчезает. — Я в порядке. — Карлиньос убирает ножи в ножны, сначала один, потом другой.

Карлиньос полюбил нож еще в юности. Его охранники играли: тыкали острием ножа между растопыренными пальцами. В восемь лет Карлиньос понимал и ставки, и манящую притягательность этого занятия. Он осознал малую летальность, простую точность и то, что в ножах не было ничего сложного или ненужного.

Как и братья с сестрой, Карлиньос Корта учился бразильскому джиу-джитсу. «Он не выкладывается, — доложил Эйтур Перейра Адриане. — Он шутит и дурачится, не принимает занятья всерьез». Карлиньос не принимал джиу-джитсу всерьез, потому что оно и было для него несерьезным. Слишком близко, слишком недостойно, и дисциплина, которую мастер требовал от ученика, была ему отвратительна. Он желал оружия быстрого и опасного. Он жаждал изящества и насилия; придатка собственного тела, продолжения собственной личности.

После того как мадринья Флавия застукала его за печатью боевых кинжалов, Эйтур Перейра послал Карлиньоса к Мариану Габриэлу Демарии, в Школу Семи Колоколов в Царице Южной. Там учили всем тайным умениям; воровству, скрытности и убийствам, мошенническим трюкам и ядам, пыткам и мучениям, стезе двух ножей. Карлиньос среди охранников-фрилансеров и телохранителей почувствовал себя как дома. Он обучился владеть ножом одной рукой и двумя, атаковать и защищаться, ловчить и ослеплять; побеждать и убивать. Он сделался быстрым и худым, мускулистым и грациозным как танцор. «„Корта“ по-испански означает „режущий“, — сказал Мариану Габриэл Демария. — Теперь попробуй пройтись по Тропе Колоколов».