Новая Луна

Смотреть в глаза жалости было еще хуже, чем смотреть в глаза смерти. Адриана не выносит жалости, ее скулежа, ее заботливости, ее терпеливой улыбки или бурлящего негодования. «Не смей меня жалеть». Эта смерть принадлежит ей одной. Она не позволит никаким заботам или обидам посягнуть на нее. Дети отнимут у нее смерть, изменят ее форму и суть, будут ею управлять, пока сама Адриана не покорится и не станет старухой, умирающей в кресле.

— Я больше никому не сказал.

— Спасибо.

— Мне пришлось узнать обо всем от Сестер Владык Сего Часа.

— Не стоило тебе подвергать опасности их финансирование. — Когда поезд Лукаса покинул центральный вокзал Хэдли, майн Одунладе связалась с Адрианой. Лукас знает причину визитов ирман Лоа. Лукас выведал у нее информацию, угрожая лишить финансирования после смерти Адрианы. Адриана в ярости из-за того, что устроил Лукас. Он всегда был бандитом в шелковых перчатках. Что бы она ни натворила, у нее есть право сердиться из-за случившегося.

— Тебе не следовало втягивать нашу семью в династические игры.

— Лукас, династии — это самое важное, и всегда так было. Я хотела лучшего для вас всех. Для семьи.

Это он признает. Лукас всегда боролся за семью. Теперь он разыграет свою карту. Адриана его к этому принудила.

— Так ты ради семьи назначила Ариэль наследницей «Корта Элиу»?

— Да.

— Не Рафу. Не…

— Тебя?

— Рафа задушит компанию насмерть. Ты это знаешь. У Ариэль своя жизнь и своя карьера. Думаешь, она захочет стать хвэджаном «Корта Элиу»?

— Может, и нет, но я решила так, как решила. После моей смерти Ариэль станет главой компании. Она не будет хвэджаном. Я изобрела для нее новый титул и исполнительную власть. Вы с Рафой сохраните свои посты и полномочия. Вы все будете работать вместе.

— Эту идейку тебе Сестры нашептали?

— Лукас, это ниже твоего достоинства.

— А как же мы?

— «Мы»? Ты и Рафа?

— Мы — ты и я, мамайн.

— Лукас, Лукас, вот поэтому-то я и хотела, чтобы вы все узнали после моей смерти.

— По-моему, я заслужил объяснения.

— Это Луна. Ничего ты не заслужил. Ариэль будет чхвеко «Корта Элиу».

— Как я уже говорил, никто об этом не знает. Пока что.

Адриана знала, что в конце концов он так поступит, но манипуляция, завуалированная угроза, все равно заставляет ее затаить дыхание.

— Вот почему я создала между тобой и троном настолько большую дистанцию, насколько сумела, Лукас.

Это был нож. Это рана, которая не заживет. Уголки рта Лукаса вздрагивают.

— Я не дам тебе так поступить.

— Я не твой враг, Лукас.

— Если ты действуешь вопреки насущным интересам «Корта Элиу» — тогда да, враг. Даже ты, мамайн. Ты меня обидела, мамайн. Я и помыслить не в силах рану глубже этой. За такое я тебя не прощу.

Он встает, поджимая пальцы, и кланяется матери. Никаких поцелуев на прощание. В воздухе подрагивает радуга, рожденная брызгами от водопадов Боа-Виста.

— Лукас.

Он уже на полпути к станции челнока.

— Лукас!

«Могу я войти?»

«Лукас, пожалуйста, не надо. Ты меня не переубедишь».

«Я не собираюсь тебя переубеждать».

Лукас стоит перед дверной камерой Жоржи, и ему кажется, что все кости в его теле точно обломки в слое под реголитом, и лишь сила воли не дает им рассыпаться.

«Входи. Ох, ну входи же».

Он не говорит, ни единым словом не выдает опустошение внутри, но Жоржи прижимает его к себе, обнимает, целует. Не отпускает. Долго не отпускает — в этой дурно пахнущей комнатенке, в маленькой постели.

После Лукас кладет голову Жоржи на живот. Для музыканта он в хорошей форме, как ухоженный и настроенный инструмент.

Квартирка у него убогая, высоко на «стропилах» квадры Санта-Барбара; комнаты малюсенькие, тесные, в воздухе мало кислорода. Кровать целиком занимает одну из комнат. На стене висит гитара и смотрит, точно икона или портрет какого-то другого возлюбленного. Она заставляет Лукаса чувствовать себя неуютно; резонаторное отверстие кажется глазом циклопа или разинутым в ужасе ртом.

— Твоя мать еще жива?

— Нет, умерла во время лунотрясения в кратере Аристарха. — Лукас чувствует нежный ритм слов Жоржи, его дыхания и его сердца. — Она работала на вас. Селенологом была. Лунные камни, пыль и все такое.

Легкие сотрясения регулярно случаются на Луне; приливные силы, последствия метеоритных ударов, термальное расширение холодной коры, согревающейся в лучах нового солнца: слабые толчки, долгая и медленная тряска, напоминающая людям, которые ползают по червоточинам в шкуре Луны, о том, что она отнюдь не мертвый каменный череп в небесах. Дребезжащий грохот, беспокойно вскидывающий пыль. Раз в несколько месяцев небесное тело сотрясают более мощные толчки: сейсмы, зарождающиеся на глубине в двадцать, тридцать километров, от которых люди бросают свои дела в подземных городах, трескаются стены и газонепроницаемая изоляция, отключаются линии электросетей и лопаются рельсы. Лунотрясение, о котором говорит Жоржи, обрушило базу техобслуживания и научных исследований в кратере Аристарх и похоронило двести человек. Базу строили быстро и дешево. В Суде Клавия еще шли кое-какие слушания о компенсациях.

Лукас поворачивает голову, чтобы взглянуть на Жоржи.

— Мне жаль…