Новая НЕистинная Пара. Часть 1

Если я принимаю в ближний круг, то это навечно, без исключений и оговорок. Верность… забавное слово. Верными могут быть вассалы. Преданность — глубокое слово, особенно если сравнить его с предательством. Преданность не заслуживают и не покупают, в отличие от верности. Верность я покупал всегда, за помощь стаям, родне, парам, волки и люди были мне верны. Это сделка. Правильная, в чем-то красивая, но сделка. Преданность же просто дарят. Я дарю ее по своему желанию и никогда не забираю обратно, чтобы не думали окружающие. Как бы меня не предавали, как бы не обворовывали и не пытались убить, но я не мстил, если предатель в ближнем круге. Я просто отпускал, просил уйти, иногда изгонял. Но никогда не позволял себе возненавидеть того, кому отдал собственную преданность. Это я назвал кого-то братом, другом, воспитанником, сыном… И если тот, в ответ, предал… Ну так и что с того? Как это связано с моим решением?

Верные всегда могут отвернуться. Я верил, и разочаровался. Меня обманули, и потому я буду ненавидеть, буду мстить. Преданные же никогда не отворачиваются. Они всегда где-то рядом. Они придут на помощь.

И это правило я никогда и никому не озвучивал, просто чтобы не давать козырь в лапы врагов, но я так живу. И поэтому в моей жизни очень много «верных» и единицы «преданных» волков, да и людей, впрочем. Причем, отмечу, что я дарил свою преданность намного чаще, чем вручали этот дар мне.

Я верю себе, как никому иному. Мне, конечно же, важны слова и доказательства, но если интуиция на пару с ассом и волком говорят о другом, то никто не переубедит.

Ну и наконец, я не бью женщин. Отмечу, что хорошо себе представляю, как отвешиваю пинок (и отвешивал) ребенку-воспитаннику за шалость или грубость, чтобы с пятерней на заду раз и навсегда запомнил вдалбливаемый постулат. Но никогда не ударю женщину. Это правило сформировалось еще в детстве. Мать за что-то отчитывала Василеса, а тот ударил ее. Простая пощечина, но… Мой. Старший. Брат. Ударил. Мать.

Я мог схватить за руки, мог напугать, мог сделать чуть больно, но никогда не бил женщину!

Детское потрясение от того скандала отпечаталось на душе будущего истребителя окончательно, как татуировка. Правило словно кислотой внутри выжгли. Несмотря на то, что потом брат умолял мать простить ее на коленях. И мама простила. Кажется, она даже не оскорбилась, а только удивилась. Я помню, что и плакали они вместе. Но внутри меня правило уже сформировалось, и уже неважно, что было после поступка брата.

И я верил, что это правило вечно, как и остальные мои постулаты. До Инги…

Нельзя сказать, что наши отношения наладились после той сцены. Совсем нет, но жизнь стала той, что имеем сейчас. Инга стала переводчиком с собственным кабинетом. Она принялась за работу со всем рвением на какое, может быть способен молодой организм. Я же углубился в работу. Мы не стали друзьями или «соседями». Был и секс, и романтика. Только уже не то и немного не так… хотя, был момент, когда я поверил, что все наладится.

Через семь месяцев после той сцены в соседнем Нейменгене полностью достроили первый из приютов Полнолуния. Даже вспоминать не хочется, какую огромную работу проделали Виктор, Алина (его старшая дочь), Алла (младшая) и даже Кашлинский отметился, предоставив своих волков. Про вездесущую Аннушку я вообще молчу.

О приеме и большом празднике я предупредил Ингу за восемь дней. Тогда я верил, что она обрадуется… а она просто не приехала. Международная конференция по вопросам дипломатии ей оказалась важнее. Еще забавнее оказалось то, что она решила не сообщать о своем решении мне. В итоге перед журналистами выступал я.

Когда же блудная женушка явилась-таки домой, то у нас состоялся весьма занятный разговор. Оказалось, что мою супругу не волнуют «щенки слабаков», как она заявила мне. И вообще, она не собирается тратить жизнь на каких-то ублюдков…

Сказать, что у меня тогда что-то в голове помутилось от ярости, это сильно приуменьшить. Нас, Мастеров, чуть ли не с пеленок приучали, что наша жизнь — ничто, раса — все. Когда Мастер подрастает, и в нем просыпается ведьмак, то старшие находят ему первого «воспитанника». Не ученика, подчеркну, а того, кого ведьмак должен вырастить, как родного ребенка. Если ученику Мастер передает свои знания, те из них что сможет применить обычный оборотень, то «воспитанник» — это приемный сын (или дочь). Ученик рано или поздно, но уходит в свою жизнь, как любой, кто окончил обучение. Воспитанник же часть жизни до последнего своего дня.