Новая сила

«…вспомни, о всемилостивая Дева Мария, что испокон века никто не слыхал о том, чтобы кто-либо из прибегающих к Тебе, просящих о Твоей помощи, ищущих Твоего заступничества, был Тобою оставлен…»

Удар был так силён, что цепи, удерживающие шагоход, лопнули, многотонная махина качнулась из стороны в сторону, накренилась – и только тали, заведённые с кран-балки в ожидании выгрузки, удержали агрегат от падения. На этом беды не закончились: клёпаная нога-опора легко сковырнула штабель ящиков – и они с грохотом посыпались, рассыпались, словно детские кубики, расплющив поручика-водителя шагохода вместе с двумя членами экипажа, стрелком и бортмехаником.

Витька не сумел удержаться на ногах. Падая, он увидел, как Сёмка скользит на спине, головой вперёд прямо к открытому люку, и если бы Витька, извернувшись, не сцапал друга за штанину, он так бы и улетел в тысячефутовую пропасть, разверзшуюся под «Баргузином».

Сам Витька крепко держался второй рукой за какой-то шланг – и с ужасом ощущал, как пальцы медленно разживаются. Ещё чуть-чуть, и они оба улетят навстречу верной смерти.

О том, что можно выпустить Сёмку, предоставив его своей судьбе, он даже не подумал.

К счастью, ещё один удар встряхнул ангар, отшвырнув обоих далеко от края люка и чувствительно приложив об угол какого-то ящика. Витька вскочил. Над головами, там, где поверх килевого мостика, в обрешётке корпусного набора громоздились газовые емкости, творилось нечто несусветное. Оболочки мешков расползались на глазах, открывая взорам лиловые паутины гальванических разрядов – раньше они инициировали заполняющие ёмкости мета-газ, а теперь поджигали клочья полопавшихся оболочек, – лопались растяжки, истаивали красной пылью шпангоуты и продольные балки набора. Сразу стало трудно дышать – мета-газ тяжелее воздуха, и теперь, вырвавшись наружу, он заполнял расположенный ниже ангар. Витька попытался задержать дыхание, но этого и не потребовалось: газ стёк вниз через раскрытые люки, и дышать сразу стало легче.

«Баргузин» с сильным креном на левый борт, пошёл вниз. Нос корабля опустился, и все незакреплённые предметы полетели, поскользили, покатились к противоположному концу ангара, снося на своём пути немногих уцелевших людей. Пришлось снова цепляться за какие-то трубы – и Витька видел через люк, как приближается земля. «Баргузин, к его удивлению, падал не на лес, а на какую-то поляну – точно посреди её громоздилась здоровенная серая скала, вся покрытая мхом – и на неё-то и пришлась середина длинного корпуса. Ещё один удар, по сравнению с которым предыдущие казались лёгкими толчками – и «Баргузин» медленно, величественно, с оглушительным скрежетом переломился. Линия разлома прошла в паре десятков футов от оцепеневших от ужаса ребят. Следующий толчок оторвал их от спасительных труб, и друзья, кубарем прокатившись по вздыбленной палубе, полетели с высоты в полтора десятка футов – прямиком в густые, колючие заросли малинника, покрывающего поляну.

VIII

Теллус, Загорье.

К югу от Заброшенного Города.

– Похоже, девчонка наломала-таки дров… – сказал Фельтке.

«Облачники», явственно видимые на розовом фоне закатной стороны неба, выписывали широченную дугу, заходя по одному на Летучий островок.

– Спорим на бутылку шнапса, что попробуют сбросить десант? – продолжал старший механик – У меня осталась одна, ещё из загашников нашего L-29.

– Как это ты её ухитрился сохранить? – Ремер с подозрением покосился на собеседника. – Не разбить, не высосать в одиночку?

– Я что, по-твоему, горький пьянчужка? – обиделся Фельтке. – Берёг для подходящего случая.

– По-твоему, этот случай сейчас настал?

– А по-твоему нет? – хмыкнул Фельтке. – Видать, девчонка крепко разозлила остроухих, и они решили нам отомстить. Так что, камрад, либо мы его прямо сейчас и высосем, либо и пить-то будет некому. У тебя сколько лент к «виккерсу» осталось – три, две?

– Полторы.

– А у меня и того меньше. Сейчас подойдут, и начнётся…

– Есть ещё картечница с «Кримхильды». – напомнил Ремер. – мы её до сих пор не использовали, как спрятали, так и лежит. Патронов к ней, вроде, хватает.

Вместо ответа механик фыркнул. Он и не думал скрывать пренебрежительного отношения к теллусийскому стрелковому оружию. К митральезам и картечницам любых систем – в особенности.

– Ещё и карабины… – припомнил зауряд-прапорщик. – Зря, что ли, мы их раздали нашим парням?

– С тремя-то обоймами на ствол? – пренебрежительно хмыкнул Фельтке. – Много они навоюют… Разве что, штыками – но драться с инри холодным оружием, это, камрад, скверная идея. Проще уж самим спрыгнуть с островка. Хоть мучится не придётся, а то эти твари так и норовят живот вспороть, чтобы помирал подольше.

– Не будут они высаживаться. – подумав, заявил Ремер. – Видишь – сбрасывают высоту?