Новая Спящая Красавица

Я замерла. Влечение, сперва робкое и неясное, становилось сильнее, закружилось, поднялось во мне, нарастая. И вдруг… разбилось. Отступило, откатилось перед внезапно мелькнувшим бледным лицом другого мужчины. Амори. Амори Первый. Откуда вдруг укол отчаяния, откуда тревожно-тоскливая нота? Не потому что целовала другого, совсем нет, а… отчего тогда? Почему?

Я отстранилась. Едва удержалась, чтобы не провести пальцами по губам. Не стирая недавний поцелуй, нет, а словно ещё раз пробуя его на вкус.

Как неожиданно. Наш первый поцелуй вышел… горьким. Вдруг заполнившимся сожалением. И в этом был виноват Амори. Другой Амори.

Король вопросительно вглядывался в меня, и я откровенно ответила:

– У меня странное чувство. Дай мне время.

***

Книги и подшивки документов высились двумя одинаково высокими стопками: слева – увесистые фолианты вперемешку с детскими изданиями сказок и тонкими брошюрами путеводителей, справа – исторические документальные хроники и архивные материалы. Художественный и документальный взгляд на судьбу принцессы Марилены и её долгий сон.

Вздохнув, захлопнула очередную книгу, и с удовольствием потянулась. В общем и целом, вырисовывалась такая картина: жил-был принц Амори, последний представитель опального рода, щадить которого не было смысла, оттого его сперва направили обучаться как простого смертного в Главную Академию Боевых Искусств, а потом – в самое пекло войны «за наследство». Война эта разразилась из-за земель Норбунна, которые после внезапной гибели их правителя должны были отойти его сестре, первой в наследовании, вышедшей замуж за короля Атлиона. Но монарх Великой Издеи, которому Норбунн и соседний с ним Гортенхейм приходились вассалами, не захотел отдавать столь лакомый кусочек и определил троюродного племянника герцога новым властителем земель в обход королевы Атлиона. Крупное государство на востоке – Синтерия – формально объявило о своём нейтралитете, но на деле тайно помогало Великой Издее, интригуя против Атлиона и надеясь за свои услуги получить в награду Гортенхейм. Несколько лет Норбунн оставался спорной территорией, в жарких дипломатических спорах и вялых военных набегах переходя от правителя к правителю. Но вот Великая Издея, вооруженная Синтерией, не только заняла Норбунн, но и, перейдя границу, вторглась в Атлион. С этого дня война, прозванная «войной за наследство», стала для Атлиона освободительной.

В Академии Амори Шамбор встретил девушку и полюбил, а она ему стала верной соратницей. Война всколыхнула внутренние противоречия в стране и заметно проредила население, и в итоге молодой сильный маг, герой войны, из опального принца превратился в главного претендента на корону, которую и взял при поддержке народа. Сие знаменательное событие Амори Первый разделил с красавицей Мариленой, как делил до этого студенческие будни и тяжелые военные годы. Девушка была одарена магически и во всем поддерживала принца, а теперь и короля, так что неудивительно, что вскоре после коронации страна начала готовиться к королевской свадьбе.

Но повергнутые враги сплотились и нанесли свой последний удар подло и исподтишка. Маг-отступник проник во дворец накануне свадьбы и отравил принцессу колдовским зельем. Амори Первый, талантливый и опытный маг, успел отвести от неё смерть, но, увы, заклятие уже начало своё губительное действие. Принцесса не умерла, но заснула колдовским бесчувственным сном.

На этом более-менее исторические данные заканчивались, и появлялись домыслы и легенды: и суждено было спать прекрасной Марилене сто лет. До тех пор, пока суженый не разбудит её своим поцелуем любви.

Вот тут было совсем непонятно. Почему именно сто лет? Перерыла, но нигде в отчетах магов не нашла нужной информации. Скорее всего, просто для ровного счета. Этакий вечный сон. Красиво и значительно.

Любопытно, предполагалось, что через сто лет я проснусь самостоятельно и без всяких потерь для… хм… своего физического, психического и магического здоровья или что? И когда именно ожидался поцелуй суженого? Аккурат через сто лет? Раньше? Как придётся?

В общем, чистая сказка под конец получилась. И было ясно только то, что никто так до конца и не разобрался ни в яде, отравившем принцессу, ни в усиливающем его заклятии.