Новая Зона. Дикий Гон

Кощей тут же убежал в кладовую – доставать коммуникатор.

* * *

Шквал поправил баллоны. Поправил разгрузку на животе, натянул ласты. Потом застегнул молнию на костюме, лишний раз проверил, плотно ли сидят ласты. Вроде бы все: ремень, надежно пристегнувший «Морского льва» к спине, два запасных рожка, фонарь и неизменный «Катран» в ножнах на поясе. Ничего лишнего. После этого сталкер надвинул маску, продышался и шагнул за борт.

В воду бывший спецназовец вошел как учили – ни всплеска, ни бульканья – и поплыл, ориентируясь по чутью боевого пловца.

Жук, напротив, слез за борт, шумно расплескивая воду. Клювач, круживший поблизости, испуганно понесся прочь, махая широкими оранжевыми крыльями – всеми четырьмя.

Спрут не спешил. Баржу изнутри осматривать придется ему самому. Ребята, конечно, крутые дайверы, но никогда толком не занимались затонувшими судами, а у него только шесть поднятых больших сухогрузов, не считая мелочи вроде этой.

Опустился на грунт, решив сперва осмотреть корпус.

Ни рыб, ни медуз, ни прочей живности. Пусто. Ан нет, не пусто.

Рядом что‑то зашевелилось, вылезло из ила и неспешно поплыло. Что‑то чешуйчатое, головастое, на суставчатых ногах, с отростком на голове, напоминающим копье. Не то зверь, не то рыба, не то рак – какое‑то неведомое существо. Даже не проплыло, а протекло медленными пульсирующими движениями. К иллюминатору подплыло еще одно, больше похожее на рыбу. Зона обезобразила ее, превратив в чудовище с огромным ртом вместо головы. Со всех сторон подплывали такие вот странные рыбки, каких он никогда прежде не видел.

В одном месте под корпусом было какое‑то углубление. Ноги ушли в илистую массу, вязкую, как тесто. Опасно было подлезать под борт: стоявшая с креном лайба могла накрениться или осесть, придавив аквалангиста.

Пока он раздумывал, «тесто» прорвалось, испустив струю зеленоватых пузырьков. Отпрянув от неожиданности, он всплыл, ожидая, когда иссякнет фонтан. Что там прорвалось? Откуда что вылетает? Ход грунтового червя – родича кольчатой змеевки? «Грибница» сумлаха? Нора анемонии? Гнездовой купол водомерника?

Вдруг на сталкера внезапно пахнуло холодной неумолимой смертью и липким страхом. Это был внезапный, необъяснимый страх, немотивированный, но лишающий воли и твердости духа.

Он был готов рвануть вверх, забыв обо всем. Странно. Он спускался к затонувшим кораблям множество раз и делал это давно уже привычно, без эмоций и особого любопытства – просто работа.

Корабли были самые разные. От ржавых насквозь судов той уже давней великой войны, набитых готовыми рвануть снарядами и бомбами, до пассажирского парома в Индийском океане, в каютах и на внутренних палубах которого лежали кости не успевших спастись пассажиров и моряков. (Корпорации, нанявшей ООО, куда он устроился после изгнания из «Центроспаса», смерть как понадобились зачем‑то документы из капитанского сейфа.)

С минуту он приходил в себя.

Ладно, продолжим. Конструкция этих речных барж ему известна, как и примерная схема внутренних помещений.

Хотя он и спешил, но вскользь осмотрел баржу, осторожно приподняв люк форпика, а потом заглянул в провизионку. Внутри кладовой что‑то зашевелилось, и он подумал, что надо бы поосторожнее, но все же чуть приоткрыл.

И тут же отпрянул, чтоб выпустить чуть шевелящуюся крысу, которая, всплывая, смотрела на него с каким‑то недоумением, озаренная светом чего‑то находящегося внутри.

Зомбокрыса. Ничего особенного. Редко, но бывает. А вот что там светится – это странно. А что еще странно, так это отчего на погибшей от артогня барже нет дыр от снарядов? Или мореманы точняк под ватерлинию влепили?

Да и вообще баржонка на мародерский кораблик не тянет, откровенно говоря. Впрочем, сейчас важно не это, а то, что трюм и машинное отделение отгорожены от жилой части переборкой. Есть там, конечно, двери, но они скорее всего задраенные. Для того чтобы их вскрыть, будет нужен инструмент – или обычный «мокрый» газовый резак высокого давления, или что‑то на артефактах. Такое у них было – запитанная от «груши» болгарка, да только герметичность хреновая, током бьет через раз – кустарная работа поселковых «умельцев».

Спрут прислушался к себе. Идти вовнутрь решительно не хотелось, хоть тресни. А если нет туда хода с аквалангом? Не развернуться? Застрянешь?

– Командир, как слышно? – забубнил в ухо голос Мормышки.

– Слышу тебя хорошо, изучаю обстановку. Не говори под руку, – буркнул, не разжимая челюстей Спрут, ощутив на миг ларингофонную гарнитуру на горле как удавку.

(Но что сделаешь, всякие подводные рации хоть на ультразвуке, хоть на сверхдлинных так и остались фантастикой.)

Может, через иллюминатор? Так просто стекло не разобьешь, думать надо. Нужно что‑то вроде длинного тяжелого лома или… Ну, как он сразу не понял – пальнуть в него картечью из лупары, и готово.

Ритмично сжимая и разжимая красные купола, мимо проплыли три медузы – крупные, с зеленой бахромой по ободку. Новомосковский корнерот – жжет не сильнее крапивы, зато ожоги не сходят по неделе, а то и двум.