Новая Зона. Синдром Зоны

– Ну, рядовой, начинай готовиться ко сну. Отбой на сегодня. Приказываю спать до утра без задних ног.

Кора охотно кивнул, улыбнулся мягкой, поплывшей улыбкой и побрел в вездеход.

– Задрайте люк и двери, уважаемый. Так звукоизоляция будет получше, – попросил профессор лейтенанта. – Все-таки отдельные звуки будут достаточно громкими, и мне не хотелось бы, чтобы парень проснулся. Ни к чему такие впечатления, рядовому и без того досталось.

– Сделаем, Проф.

– Хорошо. Я подежурю с вами, лейтенант. А вы, сталкеры, занимайте ваш вездеход, и я настоятельно не советую открывать ночью люк и двери. Это, в общем, почти не опасно, но если эксгуматы заберутся внутрь вездехода, то их будет довольно сложно выставить. Да и следы останутся, не говоря уже о том, что впечатление от таких гостей, мягко говоря, тягостное. Все, друзья мои, пора по машинам, и, что бы вы снаружи ни услышали, не пугайтесь. Повторяю, опасности практически нет. Я буду на связи через кабель.

Вечером с запада принесло плотную, тяжелую облачность, и потому сумерки наступили очень быстро, и под тихие удары капель редкого дождя островок и окружающее болото скоро погрузились в глубокую плотную тьму. На окна вездеходов снова надвинулись толстые заслонки, и изображение осталось только с ночных камер, на которых, впрочем, почти ничего нельзя было разглядеть. Но внешние микрофоны работали и довольно неплохо передавали стук капель, шум налетевшего ветерка в мертвых ветках и долгий, ворчливый гром, долго добиравшийся до нас после слабой вспышки молнии.

Это было очень похоже на крик чайки, только необычно долгий, протяжный. Голос прилетел издалека, из темноты болота, затем повторился и плавно перешел в довольно громкое, ровное женское сопрано, постепенно затихающее в хрипловатых паузах-срывах. В ответ ему прилетел с другой стороны островка короткий, но отчаянный взвизг, окончившийся невнятным бормотанием, словно кто-то одновременно с речью быстро жевал челюстями. И еще один звук – шаги в воде, шумно загребающие волну, и кто-то маленький быстро пробежал в темноте у самого вездехода, часто шлепая босыми ступнями по глинистому откосу.

– Началось, друзья мои, – послышался в динамике связи голос профессора. – Это они. Можете убрать звук, но спать лучше не ложиться всем вместе. Необходимо дежурство на случай ЧП, а так вездеход крепкий, все будет хорошо.

– Принято, Проф. Все в порядке, дежурим, – ответил я, и микрофон тихим щелчком отключился.

Хип пересела ближе, прижалась, обняла за шею, и я почувствовал, как она дрожит.

– Может, вырубим внешний звук, а, стажер?

– Все хорошо, Лунь. Ты со мной, и мне не страшно, – прошептала девушка мне на ухо. – Не выключай звук, мало ли что, и… посмотри за внешними камерами. А я буду глядеть на монитор «зверинца», за Гошей.

– Добро, – я приобнял Хип, – посмотри за ним, и то верно. Как бы чего не выкинул товарищ.

А за толстым бортом из особого пластика уже звучал негромкий, чуть хрипловатый мужской голос, в ритме заевшей пластинки выговаривающий «у… о…» на одних и тех же нотах, и еще кто-то натужно скрипел сквозь сжатые зубы, словно готовясь заныть.

– Гоша сидит нормально, галету жрет. Не слышит, наверно. Ну да, там же динамиков нету. – Хип нервно хихикнула. – В аптечке, интересно, беруши имеются?

– Давай гляну. – Я попытался встать с откидной койки-сиденья, но Хип резво вцепилась в меня и задержала.

– Нет-нет… нет. Не отходи, – негромко и быстро проговорила она. – Не надо аптечку, так посидим.

– Может, я все-таки вырублю звук, а, стажер?

– А если, кроме эксгуматов, аномалия какая зарождаться начнет или из болота другая тварь вылезет? Не нужно, Лунь, правда. Я смелая, ничего, потерплю.

И снова резко, высоко послышался голос чайки, еще и еще раз, и понеслось над болотом очередное срывающееся в бессилии сопрано, а зубы того, скрипучего, наконец разжались, испустив рыдающий горестный вопль. Шлепающие шаги приблизились, и кто-то тихо, словно из вежливости, постучал в дверь. На ночной камере я наконец рассмотрел в путанице силуэтов тощую, темную фигуру с поднятыми вверх ладонями и свернутой на плечо головой, которая, словно пританцовывая, раскачивалась в шаге от вездехода. Стук повторился, маленькие шаги снова прошлепали мимо закрытого окна, и на мониторе я увидел маленькую белесую фигурку, которая, быстро размахивая руками, словно крыльями, стремительно убежала в темноту и там, судя по звуку, с разбега бултыхнулась в воду. «У… о… а… и…» – продолжал размеренно выговаривать чей-то голос, но уже удаляясь; снова зашумела вода под чьими-то широкими шагами. Громко треснуло что-то в стороне, одно из деревьев слабым, размытым силуэтом повалилось на землю, а от него во тьму скользнули несколько фигур. И все немного стихло, как будто бы для того, чтобы издалека под хорошо различимый плеск воды донеслись бессвязная, крикливая разноголосица и тихий, писклявый вой. Хип крупно вздрогнула.

– Да, стажер, веселая ночка нам предстоит. И ты уж извини, но я все-таки вырублю звук. Если что, на камерах увижу бяку, да и Проф с Бондом наверняка бдят тоже.