Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

Дело началось осенью 1806 года, когда из Парижа рассылались во все страны Европы воззвания о «великом Синедрионе». Эта затея Наполеона, столь напугавшая австрийское правительство, вызвала тревогу и в Петербурге. Наполеон только что разгромил Пруссию и уже вступил в польские ее владения, приближаясь к границам России. Страх перед политическим гением французского императора внушил русскому правительству подозрение, что созыв всемирно еврейского конгресса в Париже задуман Наполеоном с целью привлечь на свою сторону еврейские массы Пруссии, Австрии и России; при таком опасении казалось вероятным, что недовольство русских евреев предстоящим изгнанием их из деревень может благоприятствовать коварной агитации Наполеона и создать очаг русофобии там, где скоро должна разыграться война. Чтобы избегнуть опасности, нужно было потушить недовольство в западном крае и приостановить выселение. И вот, в начале февраля 1807 г., в те дни, когда в Париже начались заседания Синед­риона, министр внутренних дел Кочубей представил Александру I доклад о необходимости «дать отсрочку к переселению евреев из де­ревень в города, поставив вообще нацию сию в осторожность про­тив намерений французского правительства». Царь с этим согласил­ся, и тотчас был образован особый комитет для обсуждения вопроса о применении «Положения» 1804 года. Сенатору Алексееву было по­ручено обозреть западные губернии и убедиться, насколько «воен­ные обстоятельства, настоящее положение пограничных губерний и разорение, каковое евреи должны понести, если силою понуждены будут к переселению», делают это выселение затруднительным и даже невозможным (15 февраля). Одновременно министр предписал на­чальникам западных губерний следить за тем, чтобы не было ника­ких сношений между русскими евреями и парижским Синедрионом, посредством которого французское правительство добивается поли­тического влияния среди евреев. В этом циркуляре губернаторам ре­комендовалась довольно курьезная мера: внушить евреям, что па­рижский Синедрион стремится к изменению иудейской религии и потому не заслуживает сочувствия. В то же время Святейший Синод рассылал циркуляры, в которых через духовенство внушалось рус­ским людям, что Наполеон — враг церкви и друг евреев. «К вящему посрамлению церкви Христовой, — извещал Синод, — созвал он (На­полеон) во Франции иудейские синагоги, установил великий Синед­рион еврейский — сей самый богопротивный собор, который неког­да дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа — и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божием разрозненных по всему лицу земли, и устремить их па ниспроверже­ние церкви Христовой и на провозглашение лжемессии в лице Напо­леона». Таким образом, церковные власти пугали православных лю­дей тем, что наполеоновский Синедрион задуман с целью восстано­вить иудейство, между тем как губернаторы должны были убеждать евреев, что Синедрион погубит иудейскую веру.